Астралия Дик - Правда

Изучив все темы, которыми занимается наш журнал, я и сам увидел, что в основном это описания скандальных ситуаций в различные исторические периоды, а также негативных персоналий, с ними связанных. Мне стало неприятно от осознания этого, а также от того, что я старался угождать людям, увлеченных подобными интересами. Поэтому я решил скрыться от лишних взглядов.

Тогда же я пришел к своему другу, у которого всегда скрывался во время переживаемых трудностей, и рассказал ему о своих внутренних противоречиях, и он принял все это с сердечной теплотой. Тогда же я понял, что полон нереализованных идей, которые прятал долгие годы из-за их несоответствия стандартам журнала, в котором работал. Потому, заручившись поддержкой друга, я решил открыть свое издательство, где мы стали писать статьи только на те темы, которые нас интересовали.

Выдержав короткую паузу, журналист позволил себе приоткрыть душу, и оттуда пролилась горечь сожаления. Тон его голоса в результате сменился на более высокий и тревожный:

– Теперь я понимаю, как это было глупо, всю жизнь искать оправдания в глазах других людей. Я думал, что только так сумею защитить себя: сливаясь с тем, что считается общепризнанным, и будучи незаметным. Но я не мог признаться себе, что мне не нравится, как я живу, потому что тогда пришлось бы что-то менять, а я был для этого слишком слаб. Сознательные установки не давали мне почувствовать себя полноценно свободным человеком. Ведь на самом деле я хотел быть крутым парнем, являющимся во всем лучше других и не зависимым ни от чьего мнения, но на практике это у меня никогда не выходило.

Как же это важно – просто принять себя, не задумываясь о своем месте в обществе, и сразу дать себе то, что так желанно душой. Я должен был сразу поделиться своими интересами с другом и начать с ним совместный проект, пустив в ход весь свой талант. Тогда бы я не терзался душой столько времени, а друг бы мой не пропал.

На этом журналист замолчал. Морена чувствовала, как душа его наполняется грустью. Впервые она ощутила его внутреннее тепло, которое раньше он так тщательно скрывал.

Состояние журналиста еще не являлось полной уверенностью, но он уже научился поддерживать внутреннюю защиту, не оборачивая ее против других людей и не закрываясь от них.

«Правильные мысли, ставшие результатом духовной работы, способны развивать душу» – пришло к журналисту как-то раз в голову. И тогда же Морена обратилась с вопросом:

– Знаешь ли ты о том, что все твои умозаключения слышны только мне, и после того, как ты вернешься в сознание, ты забудешь их? Волнует ли тебя то, что никто так и не сможет воздать тебе за них похвалу, хотя ты считаешь себя этого достойным?

Журналист знал, что вопрос с подвохом и является провокацией, потому сразу обратился к своим ощущениям. Единственное, что отобразилось у него: волнение за то, что он не мог ничего записать. Потом же он вспомнил, что все его мысли уже преобразили его душу, и не имеет смысла возвращаться к ним. Этим он успокоил себя и потому не нашел, что ответить Морене.

– Твоя интуиция совершенствуется, – заметила Морена. Далее она произнесла фразу, от которой повеяло необычностью и волшебством: – Ты находишь отдельные лоскуты плетеного ковра, состоящие из верований и мироощущений разных народов, в определенных местах земного шара. Узор на каждом из них необычен и вышит небесной нитью, что когда-то дала семя земле и произросла на ней в виде хлопчатника. Ты внимательно всматриваешься в лоскуты. Некоторые из них кажутся тебе похожими друг на друга, некоторые – нуждающимися в дополнении. И потому у тебя возникает мысль собрать все это воедино, при этом объединив как можно больше людей, причастных к их созданию.

Но помни, что желание объединить что-либо всегда есть дань линейному мировоззрению, направленного только на получение результата. То же мировоззрение, которое ты хочешь открыть в себе, требует принятия одиночных, ни с чем не связанных моментов, как целого события.

В самом конце своего пути ты поймешь, что все те люди, которых ты намеревался связать, и так были объединены, и, не смотря на свои различные представления о мире, обращены они были к одной субстанции, которой является природа.

Сказанное Мореной навело журналиста на следующую мысль:

«Каждый из нас воспринимает свою жизнь, как первую и единственную в силу религии или незнания, и потому не пытается связать ее со своими прошлыми жизнями. Но все вместе они составляют вечность и не могут быть отделены друг от друга. Сознание человека блокирует память об уже пережитых событиях, разделяя вечность на этапы, но душа хранит в себе всю информацию целиком.

Страх – самое сильное чувство, потому все, что с ним связано, является первым, к чему сознание закрывает доступ. Но я решил перестать останавливать страх и дать ему волю. То, что он открыл мне в результате, было самым жутким событием, которое когда-либо случалось со мной. Но именно так я понял, что оно принадлежало моей первой жизни, и я вспомнил ее целиком».

Упиваясь своими воспоминаниями, журналист дошел, наконец, до самого важного:

«Мимо меня медленным, но ровным шагом проходили высокие, построенные в несколько шеренг люди. Одеты они были в длинные набедренные повязки и сандалии, на их шеях висели огромные амулеты с изображениями разных животных. Головы этих людей были побриты налысо, лица имели неподвижные черты. Когда они вдруг заметили меня и повернулись ко мне, я понял, что глаза их лишены век, потому они не моргают. Очевидно, что свет не мешал им, но жара была нестерпима, поскольку я видел, как пот струился по их могучим телам.

Я смотрел на них и думал, что они идут на войну, но заметил, что они двигаются к одному из своих величественных зданий, выполненных в виде пирамиды с прямоугольником в основании. Я прошел внутрь нее вместе с ними. Было темно, но люди зажгли факелы, что висели по периметру граней. И тогда я увидел по центру еще одну пирамиду, только не такую высокую и с более узким основанием, на этот раз представленным в виде многоугольника по общему числу пришедших людей.

Оказалось, что это было нечто вроде статуи. Чуть позже к ней принесли подношение в виде сосудов с водой и цветами. Каждый из людей встал в свой угол, я сделал то же самое, поскольку иначе один из углов остался бы незанятым. Удерживая абсолютно ровное положение тела, все одновременно стали произносить одни и те же слова, смысл которых мне был не понятен.

Это звучало столь монотонно и громко, что сразу начало отражаться от граней большой пирамиды. Люди продолжали повторы так долго, пока звук не поднялся к ее вершине. Тогда они изменили слова, и звук стал проникать в их амулеты, создавая резонанс с металлом.