Алексей Шутеев - Красная комната

Как назло, рядом со зданием следственного не было ни единого таксиста. Прождав пятнадцать минут и выкурив одну сигарету, Волков перешёл дорогу и спустился в метро. Добравшись по эскалатору до платформы, майор сразу же забежал в вагон и сел на свободное место. Благо, людей было мало, в обеденное время многие работали, что значительно сокращало загруженность метрополитена.

– «Станция Павелецкая. Переход на станции кольцевой линии» – сказал диспетчер вагона пассажирам. Многие вышли из поезда, в том числе и майор. Последний сразу направился на кольцевую и быстро доехал до Добрынинской, а после вышел в город. Кругом стояли однотипные дома с достаточно красивыми фасадами, гуляли родители с детьми, пока октябрь радовал погодой, а улицы патрулировали милиционеры. Подойдя к ним, Волков обратился к старшему по званию:

– Товарищ, подскажите, где тут находится главное отделение милиции, ну где у вас подозреваемые сидят? Не бывал здесь, плохо ориентируюсь.

– С какой целью интересуетесь?

– Мне нужно найти одного человека, на днях он женщину ограбил.

– А, этот старик, как там его…

– Степанов.

– Да, он самый. Ну, вам нужно перейти через вон ту дорогу, свернуть налево, потом прямо до конца сквера и сразу же упрётесь в отделение. А вы кем приходитесь этому Степанову, я могу узнать?

– Слишком ты много вопросов задаёшь, товарищ милиционер, – с ноткой недовольства сказал майор.

– Предъявите свой паспорт, вы кажитесь мне подозрительным! – в повелительной форме сказал старший патрульный.

Волков ослабил верхнюю пуговицу плаща, вытащил красное удостоверение с семью заветными золотыми буквами «КГБ СССР» и развернул перед назойливым человеком.

Патрульные мигом выпрямились, отдали честь, а старший сразу же сказал:

– Прошу прощения, товарищ майор, не знал!

– Не знание что…?

– Не освобождает от ответственности!

– Ничего, прощаю. Хвалю за бдительность.

Особист развернулся и пошёл к переходу через оживлённую улицу. Через полчаса медленного размеренного темпа, следователь подошёл к отделению милиции. Пройдя через пост дежурного и несколько коридоров, Волков подошёл к комнате допросов и попросил сотрудника привести к нему Степанова. Пока тот вёл к нему чудным образом вставшего инвалида, майор достал из дипломата свою записную книжку, затем стальную немецкую ручку и маленький пузырёк коньяка. Ожидать пришлось не долго. В комнату завели испуганного мужчину, на вид шестидесяти лет, седовласого и щетинистого. Лицо его было достаточно сухое и исхудалое, а глаза то и дело бегали в разные стороны. На подозреваемом была старая рубашка с несколькими оторванными пуговицами, заправленная выше пупка в старые спортивные синие штаны. На шее красовались подвешенные на нитку очки с толстыми линзами и заушниками с намотанной на них изолентой.

– Гражданин Степанов? – сухо спросил следователь.

– Я! Меня чего, расстреляют?! Ах вы, нелюди, из-за лисьего воротника готовы старика прибить. Я, между прочим, этими вот руками Берлин брал в сорок пятом!

– Надо же, я как раз оттуда приехал, – усмехнулся особист.

– Так меня еще и немец будет расстреливать?! Не бывать такому! Дайте мне пистолет, я прошу честную дуэль!

– Успокойтесь, гражданин Степанов. Безусловно, ваши руки сделали множество великих подвигов, например, кражу воротников у беззащитной женщины. Я пришёл не за этим, тут ваша вина уже доказана. Расстреливать вас никто не станет, посидите в колонии честные лет пять, там ваши руки и не на такое сгодятся.

– Вы для начала представьтесь! – продолжал заведённый старик.

– Вот, это уже правильный вопрос. Меня зовут Волков, Николай Алексеевич. Я начальник следственного отдела КГБ. А вас как зовут?

– Спиридон Михайлович. Степанов. Чем это я так заинтересовал «кгбшников»?

– Меня интересуете не вы, а некий гражданин Добров. Знакомы с ним?

– Да. Замечательный человек! Он меня на ноги мигом поднял, не то что мой терапевт. Ходит как собака сутулая, сделать ничего не может! – с вылетающими слюнями затараторил собеседник.

– Вы, Спиридон, успокойтесь. Лучше расскажите мне о Доброве.

– Не хочу я вам, немцам, что-то говорить!

– Я не немец. Моя фамилия Волков. Ни о чём не говорит?

– Всё равно ничего не скажу. Так и так на зоне пятак сидеть.

Волков пристально вгляделся в места, где через порванные пуговицы торчали фрагменты тощего тела. Внимание привлекла часть татуировки, на которой был изображён Ленин, а под его профилем виднелись буквы «О» и «Р».

– Давайте отвлечёмся, – предложил следователь. – Я так понимаю, вы уже привлекались по похожей статье, верно?

– С чего бы это?

– У вас татуировка с товарищем Лениным, а внизу написано «ВОР». Как там это у вас переводится? «Вождь октябрьской революции»?

– Да, и что?

– В вашем досье не сказано ни о каких ходках с 1945 года. До этого времени о вас почти нет никакой информации. Если бы не татуировка, то я бы и не подумал, что вы уже сидели.

– Было дело, заскочил по малолетке. С ребятами грабанули булочную, жрать нечего было. Мне за это не стыдно, товарищ майор. Я свою жизнь как смог, так отжил.

– Следствие может пойти к вам на встречу, я могу накатать записку, сядешь не на пять лет, а на четыре. Будешь давать показания?

– Классические уловки следаков. Я такие ещё в детстве в книжках читал.

– Неправильные вы книжки читали, Спиридон Михайлович. Вам повезло, я не совсем классический, как вы выразились, «следак».

Волков кивнул подчинённому, указал на бутылочку коньяка, показал два пальца на руке и подмигнул. Молодой сержантик сразу сообразил и через несколько минут на столе стояли два гранённых стакана.

– Ну так что, давай что-ль по-человечески, по-нашему? Но коньяк немецкий. Импортный.

– А вот немецкий коньяк я уважаю, товарищ майор, ой как уважаю! – сказал старик, облизываясь и поглядывая на красивую бутылку с яркой этикеткой.

– Нет-нет, никакого коньяка, если мы не договоримся на разговор. Будем говорить не как оступившийся и следователь, а как мужик с мужиком, ну, ты сам понимаешь, да? – с улыбкой сказал Волков, подмигнув заядлому алкоголику.

– По рукам, товарищ Волков, ну что…

– Для вас я не следователь Волков, а Коля. Просто Коля. Договор?

– Базару нет, Колян. А я, стало быть, Спиря!

– Хорошо, Спиря, начнём…

Волков налил собеседнику в три раза больше коньяка, а свой напиток между делом разбавил водой. На это не обращал внимания счастливый Спиридон, сжигая в своем желудке горячительное, как печка дрова в холодную зиму. Трясущейся рукой Спиря наливал себе очередной стакан, осушив пузырёк больше, чем наполовину.

– Ты смотри не переусердствуй, – сказал майор. – Лучше скажи, как познакомился с Добровым, при каких обстоятельствах?