Алексей Шутеев - Красная комната

– Бульон нужен? – спросила вышеупомянутая дама таким голосом, будто вот-вот она сейчас достанет какой-нибудь «Маузер» и выпустит обойму во всех посетителей.

– Да, пожалуйста, – холодно ответил следователь, не отрывая серых глаз от бросившей ему вызов дамочки.

Она, глядя на него, но никак не смотря под руки, нарезала ножом ломтики хлеба, да так сильно, будто перерубает хрящики при разделке свиньи.

– Дружелюбный у вас коллектив, – подметил оперсотрудник, забирая поднос с линии раздачи. Продавщица, принимающая заказ, мило улыбнулась и еле заметно покраснела.

Зал был забит почти полностью. Пятничный вечер, все выбирались на прогулку. Хорошим жестом было пригласить возлюбленную не только в кафе, но и в пельменную. За круглыми столиками сидели разного рода люди: от заводских алкоголиков до хорошо одетых спекулянтов и высокодолжностных людей. Естественно, рядом такие люди не сидели, а старались столпиться в кучки, соответствующие статусу. «Коммунизм. Равноправие. Всем поровну. Эх, как заметна эффективность этой модели» – говорил сам себе Волков, вспоминая немецкий общественный уклад. Найдя единственный свободный столик вдалеке, особист ускорился и занял место. Как же он скучал по этим пельменям. В Германии подобного попробовать было нельзя, даже в ресторанах русской кухни. Там только пародия, а здесь – неповторимый оригинал. С каждым укусом бульон расходился по ротовой полости, одновременно перенося гурмана в счастливое детство. Вечер. Зима. За окном вьюга, а кухня нагрета батареями. Матушка сдвинула два стола. На одном- алюминиевый тазик с фаршем, а на втором рассыпанная мука со скалкой и свежим крутым тестом. За столом вся семья: от самых маленьких до родителей. Все друг другу улыбаются. Одни раскатывают тесто, вторые гранённым стаканом формируют круглые кусочки, третьи кладут строго по чайной ложке фарша с луком, ну а четвёртые, что постарше, красиво заворачивают пельмень, помещая его на очередной присыпанный мукой противень. Какая же всё-таки романтика в этом всём действии. За душевными разговорами семья превращалась в единый механизм, который производил по нескольку сотен этих прекрасных изделий. Обязательный атрибут такого события – радиоприёмник, вещающий какие-то важные новости, между которыми играла замечательная советская музыка.

– Э-э-э, мужик. К тебе можно, а? – оборвал чудесные воспоминания столичный алкаш, от которого знатно разило разными жидкостями, а не только водкой.

– Слушай, иди-ка ты отсюда и дай мне нормально поесть, – раздражённо ответил особист.

– Какие мы злые! Эй, товарищи, посмотрите какой серьёзный молодой человек! – смеясь на всю пельменную говорил мужик.

Некоторые и впрямь смотрели на следователя, а кто-то не отрывал взгляда от нежданного мерзопакостного гостя. Мало ли, пришибёт ещё? Были и те, кто не обращал внимания и спокойно принимали трапезу. Скорее всего, постоянные гости этой забегаловки. Николай вытащил краюшек удостоверения, чтобы местный алкоголик смог понять, с кем имеет дело. Тот икнул, посмотрел в глаза Волкова, затем ещё раз икнул и протяжно, как бы рыча, отрывисто сказал:

– Понял. Я понял. Удаляюсь за пределы сего чудесного… Как там его… А! Чудесного заведения!

Шатающаяся фигура вышла из пельменной, затем повалилась у входа, где её тут же подобрал наряд патрулирующей милиции. «Вот гад, весь аппетит перебил» – подумал оперсотрудник и наспех доел остатки еды.

По дороге к другой станции метро, следователю приглянулся мото-салон «Два колеса», который занимал достаточно много места. В ряд стояло множество отполированных до блеска мотоциклов разных моделей. В основном стояли отечественные аппараты, но среди них ярко выделялся мотоцикл, бывший мечтой каждого мальчишки и очень многих взрослых мужчин. Николай Алексеевич смотрел на изящество этого чуда техники, рассматривая каждую деталь. К нему сразу же подошёл продавец. Это был низкий мужчина, в дорогом костюме и шляпе. Сразу видно – при деньгах.

– Приглянулась? Каждый день эта красотка ловит на себе тысячи мечтающих взглядов! Только посмотрите на этот блеск, товарищ! Какой цвет, какие формы, какой шик! Многие женщины не могут доставить такого удовольствия, как этот мотоцикл!

Оперсотрудник молчал и дальше разглядывал представленный образец. Времени не терял и продавец.

– «Ява»! Триста пятидесятая! Какая красотка, не правда ли?! Сто двадцать километров в час! Чехословакия! Вам ни откажет ни одна дама, – талантливо сделал акцент на последней фразе торгаш.

– Так ещё и красный цвет. Вызывающий, эффектный, пылающий! Есть у меня на эту красотку несколько клиентов, завтра будут приезжать, торговаться. Желающих много, а покупатель один. Цена уже превышает восемьсот рублей, товарищ, и вам нужно немедленно поспешить, ведь…

– Может быть ты уже заткнёшься и дашь мне подумать? Тараторишь и тараторишь, – серьёзным грозным голосом прервал Волков.

Продавец сглотнул и начал вытирать выступающий пот на лбу. Следователь подошёл к мотоциклу и провёл по блестящему бензобаку ладонью. Затем он оседлал эту стальную лошадку и примерил под себя руль. Коротышка всё пытался что-то сказать, но страх останавливал его неимоверное желание продолжить свой замечательный монолог.

– Сколько?

– Восемьсот пятьдесят.

– А без люльки?

– Без неё не продаю. Куда ж я её по-вашему дену потом?

– Залей бензина полный бак, да люльку отцепи. Себе её оставишь, может быть соорудишь завтра ракету, да так же бодро продашь её.

Мужичок свистнул работникам, осматривающим товар на наличие недочётов. Они сразу же прибежали и принялись выполнять нужную просьбу. Волков открыл свой дипломат, вытащил из пачки денег девять купюр и передал их продавцу.

– Так, добавим сюда работу моих людей, несколько литров бензина… Хм…

У следователя выступили вены на виске. Ещё немного и чаша его терпения могла не только быть перелитой, но и упасть на бок к чёртовой матери. Он скрипел зубами, ожидая подсчёты счастливого перекупщика.

– Дай мне вон тот чёрный шлем за тридцатку и сдачи не надо, – не выдержал Николай.

– По рукам!

Волков прицепил к маленькому багажнику сзади свой дипломат, завёл иностранный механизм и поддал газу. Новенький мотор издавал безупречные хищные звуки, а из бликующего на солнце глушителя вылетал дым от сгорающего бензина. Она так и просила тронуться с места и показать на что способна. Особист накинул на голову новенький шлем, опустил стекло, выкрутил обе ручки на руле и прытко рванул на оживлённую дорогу. Обгоняя автомобили, он улыбался как мальчишка. «Девочка», как сразу же прозвал её новый хозяин, податливо слушалась каждому движению водителя. Он проскакивал между рядами машин, которые периодически сигналили ему либо в знак зависти, либо от раздражённости. «Перекрашу тебя в чёрный, тогда совсем с ума станешь сводить» – мысленно обратился к новой подружке мотоциклист. Ночная Москва стала играть совсем иными красками под сопровождение рёва мотора.