Валерия Лагутина - Игры Богов. Книга первая. Захватчик: Тропою войны

Не спит только Ратибор.

Осторожно ступая по хрустящему ельнику, он углубляется дальше и дальше в лес.

Позади него гаснут огни последних факелов, звучный смех затихает и теряется среди звуков, наполняющих ночной лес.

Ратибор останавливается, прикладывает ладони к губам и издаёт звук, похожий на уханье филина.

Оставляя широкий след на примятом жёстком ковыле, превозмогая сковывающую всё его тело боль, Куяш делает ещё один рывок и в изнеможении падает лицом в высушенную солнцем землю. Высоко стоящее светило, кажется, пробирает его своим жаром до самых костей, испаряя последние капли влаги в истощённом от изнурительных усилий теле.

–Кар! Кар!

Кружат чёрные падальщики над изувеченным телом, предчувствуя скорую кончину и дармовое пиршество за упокой его души.

Гуляющий ветер подхватывает и разносит запах запёкшейся крови далеко по степи, щекотя ноздри голодных хищников. И они, поджав облезлые хвосты, вытянув острые мордочки, быстро семенят мягкими лапами между острых травинок ковыля навстречу сытному ужину.

Лёгкая прохлада приятным трепетом коснулась обожжённой солнцем щеки Куяша. Он открыл глаза.

Сколько он пролежал вот так?

Наверное, достаточно долго. Потому что палящее солнце уже спряталось за горизонтом, и ночная свежесть накрыла уснувшую степь.

Пастух осмотрелся по сторонам.

Чернота неба слилась в единое целое с чернотой земли и только яркие огоньки далёких звёзд определяли грани между верхним и нижним мирами.

Скрипя от боли зубами, Кияш подтянулся на обрубках рук и немного прополз в направлении ложбинки между холмов. Жажда иссушила его рот, а голодное нутро неприятно тянуло и призывно требовало пищи.

–У-у-у-раздался где то далеко голодный вой и пастух повернул голову в сторону звука.

Темнота.

Но он знал, что именно оттуда приближается опасность и, кряхтя от усилий и ноющей в остатках конечностей боли, быстрее пополз вперёд.

–У-у-у-у!

Неприятный звук не предвещал ничего хорошего и быстрее и быстрее гнал мужчину вперёд.

Холодная испарина крупными каплями покрыла сначала лоб, а потом и всё его тело, скатываясь по грязной от пыли и пота коже и падая на сухую траву. От физических усилий раны на ногах и руках открылись и мокрый кровавый след широкой полосой потянулся следом за ползущим телом человека.

Голод высасывал последние силы и Куяш, не в силах больше двигаться, упал лицом на землю и стал остервенело рвать зубами сухую зелёную массу, что бы хоть чем – то наполнить нутро. Острые спицы ковыля резали его губы и рот и капельки крови приятно скатывались по иссушенному горлу. Мужчина на мгновение остановился и посмотрел на кровоточащие культи рук.

Алая жидкость скупыми каплями падала на траву.

Куяш зажмурил глаза, потянулся губами к руке и слизнул потрескавшимся языком красную влагу, выступившую на её срезе.

Ещё.

Ещё.

И не в силах сдерживать себя, мужчина крепким поцелуем присосался к источающей кровь ране.

Противная вязкая тёплая жидкость наполнила рот, готовая скатиться ниже, но перехватившая горло то ли от сухости, то ли от неприятия необычной еды, судорога комом перекрыла пищевой канал.

Куяш, крепко сжав зубы, замер.

–У-у-у!

Раздавшийся совсем близко голос голодного зверя заставил мужчину пересилить себя и сглотнуть противную жидкость.

Приятной благодатью разлилась кровь по истосковавшемуся по пище нутру, всё ещё тянущая, но уже не так сильно боль на мгновенье утихла и пастух продолжил свой полный боли и отчаяния путь.

Вскоре, словно в награду за свои муки, между дальних холмов он увидел слабый пляшущий огонёк костра и, воспрянув духом, пополз ещё быстрее.

–У-у-у-у!– громкий вой прозвучал совсем рядом, в каких – то нескольких метрах от мужчины и Куяш, повернув голову, увидел два мелькнувших в темноте зелёных глаза.

–У-у-у!– раздалось с другой стороны.

«Нет, так не должно быть. Когда спасение совсем рядом», – прозвучала пронзительная мысль и Куяш, собрав последние силы, отчаянно закричал:

–А! Помогите!

Глава 20

В пахнущей благовониями юрте перед подносом с мясом и пышными лепёшками сидели Теймур, Асан и Курдулай.

–Сколько их?– сурово спросил Теймур, откусывая кусок сочного мяса.

–Сотен десять- двенадцать, не больше, – ответил Курдулай, смачивая жирные руки в чаше с водой.

–А у нас?– обратился каюм к сидящему рядом Асану.

–Семь с гаком, – коротко ответил тот, ловя мелькающую в голове мысль: « Ну, вот и всё, конец тебе, волчонок. Числом задавят».

–Конные?– снова спросил молодой вождь, наблюдая, как Курдулай нанизывает на тонкую острую деревянную палочку кусок мяса.

–У них? Да, сотни три, – ответил тот, цепляя зубами кусок баранины с деревяшки.

«Их больше, чем я думал. И как это они так быстро объединились? Три клана… Сколько ещё в степи? Десять на востоке, шесть на севере. Двенадцать.., нет, пятнадцать на юге. Выжидают, гады… Но ничего, припомним, – облизывая губы, подумал каюм и встал с подушек на ноги:

–Скоро будут?

И, увидев, как тургары хотели тут же подняться, оставив еду, махнул им рукой, мол сидите, жрите дальше.

–Если на ночлег станут, завтра к вечеру, если нет,– продолжил Курдулай, но Теймур перебил его:

–Станут. А поэтому времени у нас вся ночь и полдня. Да, не думал я, что так быстро соберутся.

Высматривая жужжащую под пологом муху, Теймур задумался: «И куда это Учитель пропал. Сейчас его совет вот так бы пригодился! Как же победить превосходящего почти в двое врага и при этом сохранить как можно больше своих»?– продолжал думать каюм, наблюдая, как Курдулай снова нанизывает на палочку мясо.

Откинувшицся полог юрты прервал его размышления.

Вошедший воин-тургар преклонил колено и, посмотрев на своего командира, протянул ему свиток.

–С юга гонец прибыл, – прочитав, посмотрел на Теймура Курдулай, – Каюм Юкумай к завтрему будет. И с ним три сотни воинов. Правда, воинами их сложно назвать. Но каждый на коне и при луке.

«Ага, у одного кулаки всё – таки чешутся», – усмехнулся Теймур и, уже нашедший способ выиграть свою первую битву, обратился к Курдулаю:

–Пошли нашего человека, что бы на подступе встретил, провёл, где надо. А мы будем готовиться к встрече с дорогими гостями.

Первый луч восходящего солнца скользнул по морщинистым векам Старика, мирно спящего у догоревшего костра, и он открыл глаза. Сел на примятую траву, огляделся, потянул вверх сухие руки, сложил их ладонями друг к другу на груди и, смиренно закрыв глаза, тихо забормотал.

Ветер, солнце, трава…

Всё такое до боли знакомое и родное.

Сколько он ни был здесь?

Лет пятьдесят?

Нет, наверное, больше. Намного.

Старик встал, отряхнул блинное холщовое платье от прилипших травинок и, закинув котомку за плечи, быстро пошёл вперёд, вспоминая прошедшую ночь.