Валерия Лагутина - Игры Богов. Книга первая. Захватчик: Тропою войны

Уже далеко за полночь его разбудил волчий вой. Должно быть, целая стая пробежала где – то поблизости. Но он не боялся волков. Что они могут сделать тому, кто может повелевать природой? И поэтому Старик снова закрыл глаза, готовый погрузиться в темноту, как вдруг услышал слабый человеческий крик.

«Тургарин? Здесь? В это время?» – Удивился старец.

Наверное, кто – то увлечённый охотой, забрался далеко в степь, почти к самой границе с Мёртвой пустошью.

Ну и пусть.

Старика давно не интересовали людские заботы. Много, очень много лет назад (он уже и сбился со счёта, как давно это было), он пришёл в зелёные леса славличей. В те времена они били ещё почти дикарями, зализывающими раны от великой битвы, невольными жертвами которой стали. Уводя их в глухие леса, он дал им тотем Матери – сырой земли и оберёг Солнца – отца. Под его чутким руководством они из поколения в поколение росли и воспевали славу великим богам, учились строить жилища, печь хлеб, ткать ткани и собирать мёд.

«Откуда я знал всё это»?– впервые задумался Старик, смотря на загорающиеся на бархатном небе звёзды.

Действительно, откуда?

И кто такой он сам?

Отправив в путь многих славных вождей, его руки были всё так же крепки, взгляд ясен, а мысли последовательны.

Почему боги до сих пор не забрали его к себе?

А, может?..

И, испугавшись мелькнувшей в его голове мысли, Старик поспешно закрыл глаза, перевернулся на другой бок и провалился в глубокий сон.

В тихой заводи на реке полощут девушки бельё и, выжимая, бросают в плетёные корзины.

Чуть дальше, у одинокого, словно отдалившегося от других берёз дерева, стоит и не сводит глаз с Йорки Ратибор.

–А что, подруга, заслал к тебе сватов Койву?– спрашивает одна из девушек Йорку.

– Сегодня обещался, – улыбается славличанка в ответ.

– Смотри, пока обещается, кто другой зашлёт, – смеётся девушка, вынимая рубаху из реки.

–Это кто же? – удивляется Йорка, – мне никто не мил более него.

–А вон, глянь, – кивает девушка в сторону Ратибора, – у берёзки стоит, глаз не сводит.

Йорка поворачивается в указанную сторону, встречается взглядом с Ратибором и тут же отводит глаза:

– Тот, что ли? Он же старый совсем, – и, помолчав чуть, добавляет, – и страшный.

Девушка выворачивает рубаху и бросает в свою корзину:

–И ничуть не старый. В самом соку. А высокий – то какой! И руки у него, знаешь? Раз схватил меня, как стальным обручем.

–Тебя? – не верит Йорка.

– Меня, меня! Не отпустил бы, сама б не вырвалась.

Йорка снова смотрит в сторону Ратибора, нащупывая в корзине бельё:

– Да и не наш он. Слыхала, уйдёт на днях.

Выскользнувшая из её рук сорочка медленно уплывает по течению реки.

– Может и так. Да только я видала, как он с твоим батькой говорил, – подтверждает девушка и, увидев уплывающую сорочку, вскрикивает:

–Ой, смотри, смотри! Выныривай её!

Йорка оглядывается на реку, видит уплывающую сорочку и тянется к ней.

И в это время в поселении звучит набат. Это смотрящие на сторожевой башне увидели выбегающих из леса крупных серых волков и поспешили дать сигнал девушкам у реки.

– Волки, – визжат славличанки и, побросав бельё и корзины , бегут к деревне.

Йорка, оглядываясь на них, всё ещё пытается выловить уплывающую сорочку, но та, словно издеваясь, всё время ускользает от её рук.

– Да брось ты!– схватив корзину с бельём, кричит одна из славличанок и бросается бежать, сверкая голыми пятнами, к селению.

Жёлтый круг солнца, медленно поднимающийся над широкой равниной, осветил уныло шагающего Старика.

Ночью ему снился сон.

Один и тот же на протяжении многих ночей.

Сине-голубое сияние окутывало его с головы до ног и проваливало в бездонную черноту. Где – то наверху сверкал белый свет и он безуспешно тянул к нему руки, с широко открытыми глазами падая всё ниже и ниже, а беспросветная тьма наваливалась на его, проникая вглубь его тела и заполняя всё его нутро. Ещё немного и он сам становился всеобъемлющей темнотой, пожирающей слабо просачивающиеся отблески мерцающего света.

Над высокой травой с криками взлетало вороньё, громко каркая и дерясь между собой.

–Что это там?– спросил Старик самого себя и свернул с пути в сторону сборища птиц.

Встревоженные его появлением, падальщики взметнули в небо и закружили кричащей стаей над не прошеным гостем.

– Кыш! Кыш!– замахал на них старец, махая кривым посохом, и раздвинул пучки ковыля.

В лицо ударил свежий запах начавшегося разлагаться мяса и Старик сморщился и отвернул голову.

В траве лежало разорванное по кускам тело, когда то бывшее человеком. Следы огромных зубов, оставленные на костях и черепе, говорили о том, что он был загрызен волками совсем недавно. А ошмётки мяса, свисающие с его костей, и недоеденные груды кишок указывали, что хищников было немного, не больше двух. Иначе остатков было бы гораздо меньше.

Осматриваясь по сторонам, Старик отпрянул: «Не может быть!»– подумал он и, внимательно разглядев остатки одежды, быстро пошёл прочь.

Йорка, вылавливая уплывающую сорочку, заходит в воду и смотрит на приближающихся зверей, бегающих вдоль воды, полными ужаса глазами. Вдруг из леса появляется мужчина в накинутой на плечи волчьей шкуре со свисающей вместо лица мордой и, расшвыривая скалящихся на него животных, заходит в воду.

–Волки!– кричат девушки выбегающему им навстречу с топорами и вилами в руках славличам во главе с Койве.

Йорка бросается бежать по мелкой реке, высоко задрав платье, но спотыкается об упавший в воду ствол ивы и падет. И этого мгновения хватает, что бы подбежавший мужчина схватил её на руки и, перебросив через плечо, побежал к густым камышам за поворотом реки. Мокрое платье обтягивает стройное тело девушки, обнажив длинные ноги, которыми она отчаянно стучит в грудь и живот похитителя.

–Йорка! – кричит обезумивший Койву и, упав, кубарем катится с крутого склона к реке.

–Украли! Йорку украли! – визжат убегающие девушки, но, видя, что никто за ними уже не гонится, останавливаются и смотрят, как их подругу уносит огромное чудище со звериной мордой.

Глава 21

Утреннее солнце золотым диском поднимается из – за начинающего розоветь горизонта над раскинувшейся бескрайней степью. Пучки зеленеющего ковыля плавными волнами растекаются по зеленеющему ковру. Стойкий запах чабреца смешивается с горьким ароматом степного миндаля и, подхватываемый свежим ветерком, наполняет воздух дурманящими благовониями.

Совсем недалеко виднеются гребни буро-красных холмов мёртвой пустоши, раскинувшейся далеко на запад и хранящей уже сотни лет свои тайны.

Где-то далеко раздаётся глухой гул и вскоре из-за горизонта появляется тонкая тёмная полоска. Быстро приближаясь, она становиться всё шире и принимает всё более чёткие очертания. Уже легко можно рассмотреть мускулистые крупы лошадей, их оскаленные от уздец морды, раздувающиеся ноздри… И намертво влитые в них тела всадников в остроконечных меховых шапках.