Алексей Булатов - Гаремы. Все зло от баб?

В Лазарете работа шла полным ходом. Я встретил Милла, который был весь в крови, буквально с головы по пояс. Увидев меня, он улыбнулся:

– Вот фонтан меня обдал. Вот тут вот порез был, хотел зашить, а оттуда как дал поток, вон, как в душе побывал. Теперь мыться нужно, и все вокруг мыть, – Милл показывал на область шеи, видимо он пытался зашить поврежденную аорту, и раскрыл рану до конца.

– Ну, на шее мало что можно зашить. Как ни старайся, всех не вылечишь.

– Да я понимаю, просто было интересно попробовать. Так-то он все равно не жилец. Но ничего, Нег и Селем уже во всю трудятся. А ты как выступил уже?

– Да вон мой лежит, – Я показал на «Грушу», которого принесли и положили около ниши где была клиника.

– А этот. Ну ему жгут на ногу наложили, чтобы кровь остановить, вернусь, зашьем его, потерпит.

Милл был максимально хладнокровен, с токи зрения пациента он, наверное, выглядел палачом или зверем. Но сколько он спасет жизней к концу этого дня? А сколько он еще людей научит, которые будут спасать людей? Нужно ли Миллу любить своих пациентов? Или достаточно хорошо знать свое дело и любить именно работу? Действительно, вопрос вопросов. Ведь за сегодня через Милла пройдет не меньше сорока человек, имен которых он, видимо, даже и не узнает. Мы пошли с Миллом в баню, и он, по своей уже сложившейся привычке, начал отчет.

– Сейчас вот очень много начало в город прибывать с кашлем, Фатий благословил нескольких на лечение. Но там только антибиотик в течении десяти дней, я их в другой дом отправляю, который Сафий выдал.

– Да только ведите истории болезней, всех кого принимали. Второй раз им уже антибиотик вряд ли поможет, и смысла его переводить уже не будет.

– Да, я это помню. Только вот Сафий скуп до пергаментов, все-таки дороговато они обходятся, чтобы подробно писать все на них. Пробовал деревянные таблички, но они места занимают много. Сафий говорит, что мы разорим город на пергаментах, и так уже купцы цену на него ломят.

– Ну и не будем тогда вообще никого лечить, я сказал, что нужно вести истории, значит их нужно вести, меня не волнует, сколько это стоит, пусть он и думает где взять пергамент! Он за лечение деньги берет, так вот пусть и включит в стоимость.

– Тихо, тихо, ну что ты сердишься, Алексей! – примирительно улыбнулся Милл.

– Прости Милл, ты тут не причем, просто, чем больше запишите, тем лучше и быстрей сами будете учиться. Тут не на бумаге экономить.

– Бумага?

– Ну, на пергаменте! Не суть!

Мы пришли в баню к мечникам, тут уже был Хант и еще несколько не знакомых мне воинов. Хант обрадовался моему приходу, но Милл видимо привел его в ужас. Вид у него был грозный. Но Милл задерживаться и не собирался, он быстро помылся, постирал одежду и побежал обратно в нишу. Мне можно было не спешить, но я хотел вернуться на арену, чтобы посмотреть выступления тех, с кем мне придется сражаться завтра. Поэтому, умывшись, я отправился в ложу участников. И как раз вовремя, закончились выступления нашей команды, и как раз начинали свое выступление команды из других городов. Глашатай объявил, выступление команды из города Сельбу. За ней должна была выступать команда из Саттера, прибывшего из Завнии соседнего государства. Я внимательно наблюдал и старался запомнить, всех воинов, которые выступали. Мазур говорил, что это дело практики – научиться подмечать сходу все основные признаки воинов. И я наблюдал и старался выработать какую-то систему своих наблюдений. Вот этот подволакивает ногу, видимо старая травма, вот у этого явно была травмирована левая рука, поэтому щит держит плотно к телу. У этого явно плохое зрение, щурится, значит не видит деталей. Я досмотрел соревнования до конца, и понял, что замерз, и пошел в баню к ребятам. Из моей команды прошлого года в бане было пять человек и сотник Хилт. Хилт улыбался, он был явно доволен.

– Привет Хилт, ты прямо счастлив!

– Да супер, восемь человек, всех их ты знаешь, живы и здоровы. Пять вот тут, а три сейчас в клинике у Милла, но там царапины все. Теперь-то я спокоен, что все выживут. Если из двадцати человек, выживет хотя бы восемнадцать, мы порвем большой турнир весной.

– Да выживут, я уверен, ну если конечно в капусту не покрошат на арене.

– Ну, ты же видел их команды, я так понял, наблюдал до последнего?

– Да, вот только закончились соревнования.

– Молодец, это ты правильно все сделал, а я вот не досидел, замерз, четыре последних не видел, расскажи кто там.

Я рассказал, о своих впечатлениях от последних выступлений. Хилт присвистнул.

– Ты подмечаешь в первую очередь физические особенности и недостатки, нужно еще учиться подмечать, как держит оружие и как ведет атаку.

– Помилуй Хилт, я не в состоянии запомнить двадцать человек во всех деталях.

– Поверь мне, это дело привычки, наработаешь очень быстро, если конечно выживешь.

Ах, это незабываемое окончание фраз Хилта, которое прямо вселяет в тебя уверенность и надежду встретить утро следующего дня. Напарившись, я прогрел замершие кости, поел и пошел отдыхать. Завтра все-таки был день намного тяжелее и серьезнее сегодняшнего. Милл работал без меня, а мне было уже не до этого всего.

В Казарме никого не было, но было тепло, и был свежий хлеб и кусок окорока. Хлеб был свежим, видимо только принесли, как и окорок. Я есть уже не хоте, поэтому решил лечь спать.

В этот день, я проснулся до того, как меня разбудили трубы. Я вскочил, рубанул себе кусок хлеба и шмат окорока, запихнул в рот, и пропел песню побудку для Хамита:

– Папапапапаапа, Хамит, просыпайся!

Хамит нехотя поднялся, видимо он вчера поздно пришел:

– Ну что тебя в такую рань то подняло?

– Да хватит лежать, лежебока! Как ты вчера выступил?

Хамит поднялся с кровати, я увидел приличный синяк на его плече.

– Да вот видишь, «Груша» толковый попался. Тот самый, что тебе нос ободрал. С трудом его одолел, думал, не сдюжу. Он копьем владеет почти в совершенстве, а я-то, только чудом его. Он мне в плечо то вон как саданул, я думал все, воздух из меня весь вылетел, благо на ногах устоял и по шлему ему всадить успел встречным. Повезло, что он сознание на секунду потерял, я уж его добил.

– Что, насмерть?

– Ну так конечно, еще мне такой соперник в будущем зачем нужен?

То спокойствие, с которым тут лишали жизни, меня напрягало, к этому я не мог привыкнуть. Все-таки в «Родном» ценность человеческой жизни, была не оспоримым фактором. Тут на первом месте была польза, а жизнь на втором или на третьем. Милл лечил многих, чисто из любопытства, можно ли вылечить ту или иную болезнь. Фатий благословлял на лечение, тоже в основном исходя из полезности того или иного человека, а вовсе не потому, что важна была жизнь. Хотя с другой стороны, ценность человеческой жизни в Техно была вынесена на величайший пьедестал, и где его человечество? Вслух я сказал: