Дмитрий Ю - Кировская весна 1931-1935

Представителем советского правительства поедет народный комиссар иностранных дел Литвинов, который прибудет в Вашингтон к сроку, имеющему быть согласованным.

КАЛИНИН.{10}

Движение по чистой воде, которым мы наслаждались в сентябре в Море Лаптевых и Восточно-Сибирском море, сменилось движением в разрозненном льду. Льды Чукотского моря понемногу становились все более сплоченными и постепенно наше самостоятельное движение прекратилось. Лед сковал всю поверхность воды вокруг корабля. Самостоятельно движение парохода сменилось на дрейф, когда не используя винт вместе с окружающим пароход льдом мы двигаемся по воле течения.

Проходим м. Дежнев.

Из Уэлена, как бы поздравляя нас с выходом в Берингов, вылетел У-2 на разведку и закружил над мачтами. День 4 ноября склонялся к концу. От американского берега веяло сыростью и теплом. Свинцовые сумерки смешались со свинцом тумана.

Самолет кружил не зря: с берега сообщили: «Чистая вода на расстоянии всего 4–6 километров от вас».

Значит, завтра утром проснемся на воле. Лед раздастся на просторе и пропустит нас. Радость наполняла наши души в предвидении скорой победы. Но, еще не успев улечься по койкам, узнаем печальную новость:

«Дрейфуем обратно».

Ночью при свете электричества штурман и матрос измеряли дрейф. Мы молча стояли, глядя на стрелку круга. Штурман отмечал: «Дрейф Норд-Ост 15 метров в минуту». Через полчаса – 30 метров в минуту. Дойдя до 60 метров в минуту, дрейф больше не увеличивался.

С небывалой скоростью и силой нас отбрасывало назад, на Север…

{11}

УСТАНОВЛЕНИЕ НОРМАЛЬНЫХ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИИ МЕЖДУ СССР И САСШ

Сообщение ТАСС

Обмен письмами между президентом САСШ Рузвельтом и Народным комиссаром по иностранным делам СССР Литвиновым

Письмо Президента САСШ Рузвельта Народному Комиссару по Иностранным Делам Литвинову

Мой дорогой господин Литвинов, я весьма счастлив известить Вас, что в результате наших с Вами бесед, правительство САСШ решило установить нормальные дипломатические отношения с правительством СССР и обменяться с ним послами.

Надеюсь, что отношения ныне установленные между нашими народами смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире.

Примите и пр…

Франклин РУЗВЕЛЬТ

Вашингтон, Белый Дом, 16 ноября 1933 г.

Письмо Народного Комиссара по Иностранным Делам СССР Литвинова

Президенту САСШ Рузвельту

Мой дорогой господин президент, я весьма рад известить Вас, что правительство СССР охотно готово установить нормальные дипломатические отношения с правительством САСШ и обменяться послами.

Я также разделяю надежды, что отношения ныне установленные между нашими народами смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире.

Примите и пр…

Максим ЛИТВИНОВ

Вашингтон, 16 ноября 1933 г.

{10}

Нас несет к берегу Чукотки. Я мучился, силясь представить себе, что будет с нами при продолжении шторма и дрейфа. Массы льда в темноте ночи движутся к скалам Чукотки. Наступит момент, когда оставшиеся немногие разводья сожмутся. Молодые поля колотого льда сбегутся в торосы, а дальше сила ветра и движения будет ломать и наваливать друг на друга и многолетние глыбы льда. Лед сожмется, уплотнится до отказа. Давление масс с севера будет продолжаться. Значит, может наступить такой момент, когда борта «Челюскина» начнут колебаться под тяжестью наступающих льдов…

В буфете, наливая чай, я встретился с Комовым. Спрашиваю его:

– Николай Николаевич, что будет, если дрейф прекратится?

Комов помолчал.

– Сжатие, – ответил он, спустя минуту.

Шторм мало трогал людей. Обычный трудовой зимовочный день шел своим чередом, оканчиваясь отзвуками шагов расходящихся по каютам людей. И вдруг эта спокойная, угомонившаяся, утрясенная жизнь внезапно оборвалась, расколотая сильным ударом могучих льдов о корабль. Застонали борта «Челюскина»…

Ночью началось первое сжатие. Забегали, на ходу одеваясь, люди. Выскакивая наверх, они сверлили главами темь, готовые к борьбе, к отпору. Отто Юльевич, как всегда спокойный, перегнулся за борт. Мигом включенная аварийка дала свет. От сплошного мрака электролампы оторвали тщедушную полоску пространства. Лед гудел, двигаясь всей своей массой, давя бока «Челюскина». Шмидт невозмутимо сказал:

– Поджимает.

Спустя полчаса корабль спал. Норд сдавал. Хладнокровие начальника – гарантия спокойствия людей.

Это было 26 ноября 1933 года между траверзами островов Врангеля и Колючина.

{11}

Кончался 1933 год.

Первый САМ-5 успешно завершил Госиспытания. Летные качества самолета оказались хорошими: скорость 175 км/ч при полетной массе 1100 кг. Было много полетов. Посадочная скорость 67 км/ч давала возможность без затруднений взлетать и садиться на стандартном полевом аэродроме для У-2. Самолет по итогам испытаний был зачислен в Отдельную эскадрилью связи особого назначения Наркомата по военным и морским делам.

Уборевич все настойчивее требовал представить первую серийную машину САМ-5 бис. В марте или, самое позднее, в апреле, я твердо пообещал выкатить САМ-5 бис на летное поле заводского аэродрома.

{АИ}

В конце 1933 года, когда мы уже заканчивали работу над тем и другим, директор завода X. В. Давыдов (ему подчинялось и наше КБ) пригласил к себе весь руководящий состав и объявил приказ начальника ВОАО, в котором говорилось, что ГКБ 38 ликвидируется и что все здания и сооружения следует передать конструкторскому бюро, которое занимается созданием пушек, основанных на динамореактивном принципе (ДРП).

Не сразу опомнились мы от столь сильного и внезапно нанесенного удара. Не верилось, что одним махом поставлен крест на всем сделанном для подготовки своих, советских конструкторских кадров. Время то было какое!

После объявления злополучного приказа настроение в ГКБ 38 резко упало. Конструкторы собирались группами, обсуждали создавшееся положение. Большинство не хотело заниматься динамореактивными пушками: "Куда угодно и что угодно, только не ДРП!" И действительно, на бывшей территории ГКБ 38 для работы по новому профилю остались немногие. Группа из двенадцати конструкторов и одного технолога во главе со мной с ведома директора решила перейти на строившийся в то время завод в одном из приволжских городов.