Алексей Петров - Старая крепость

– Рацию вниз! – заорал Хольц, выбегая в тамбур, – Бегом!

Радисты засуетились, послышался звук опрокидываемых стульев. Отто бросал на меня тревожные взгляды, как бы спрашивая: а не пора ли и нам убегать в подвал? Я же медлил, как будто не веря в то, что сейчас нас обстреляют артиллерией, а потом пойдут на штурм. Банг! – Бах! Это открыла огонь первая русская пушка. Домик ксендза дрогнул и окутался пылью. Банг! – Бах! Банг! – Бах! В дело вступили оставшиеся орудия. Однако, пока все они били по столовой. Оттуда почти сразу выскочили камрады из отделения Шойнемана и стремглав помчались к церкви. Чтобы хоть немного их прикрыть, а заодно сбить русским прицел, я открыл по артиллеристам огонь из пулемёта. Буквально после второй очереди, мною заинтересовались. Помимо поднявшейся со всех сторон ураганной ружейно-пулемётной стрельбы, расчёты пушек начали разворачивать стволы в направлении церкви.

– А вот теперь – пора! – закричал я Отто и перекатился вправо, таща за собой пулемёт.

Мы вскочили на ноги и побежали. Бум! Церковь вздрогнула. Так, первый снаряд прилетел, по ходу дела, в наружную стену. Бах! Нас тряхнуло. А вот и второй. Этот попал точно в окно и вдребезги разнёс внутреннюю стенку. Выбегая из тамбура, мы увидели результат: перед нами в облаке пыли высилась гора битого кирпича. Царапая руки и отбивая ноги, пришлось в темпе преодолевать эту неожиданную преграду. Фух! Вот и лестница, ведущая вниз. Бум! Бум! Ещё два снаряда ударили в церковь. Отто традиционно падает на лестнице, я спотыкаюсь об него и мы оба летим вниз. Лёжа на Рюдигере, поднимаю глаза: на первом этаже пыль столбом, еле различим прямоугольник входной двери. На секунду меня охватывает паника: как же мы найдём теперь лестницу в подвал?

Неожиданно сильным движением, Отто буквально сбрасывает меня на пол и бежит вперёд. Боясь потерять его из виду, подхватываю пулемёт и устремляюсь за ним. Сквозь звон в ушах и непрерывное «Бах! Бум!» от прилетающих снарядов, различаю надсадный голос Хольца: сжимая тангенту, он кричит координаты для огня нашей артиллерии. Из-за пыли практически ничего не различаю, поэтому чуть не врезаюсь в лейтенанта. Он сидит на ступеньках, рация стоит рядом. Чуть дальше, в углу, замечаю Кюхлера и Тухеля. Не останавливаясь, пробегаю мимо. Скорее!

Подвал. В нос бьёт резкий запах крови, лекарств и ещё чего-то неприятного. Из-за спёртого воздуха, перехватывает дыхание, я кашляю. Центральный отсек освещён факелами, сделанными из найденных советских транспарантов и флагов. По-прежнему стоят скамейки, но на них никто не садится: камрады на ногах, в готовности принять бой. Мне машет рукой Викинг и я подбегаю к нему. Только сейчас замечаю парней из отделения Шойнемана. А вот и он сам, кстати: сидит на полу, скрипя зубами от боли. Клинсманн бинтует ему голову.

– Что с ним? – спрашиваю у Викинга.

– Камень в лицо попал, – нос всмятку, – с сочувствием смотрит на Шойнемана Йенс.

– Остальные все живы?

– Хуммельса и Букхайма нет, – заслышав мой вопрос, к нам подходит Хефнер, парень из первого отделения, – Они на чердаке сидели…

В подвал вваливаются радисты и Хольц. У лестницы наверху остались в дозоре Вилли со Студентом. Лейтенант выглядит довольным. Стряхивая с мундира пыль, он во всеуслышание заявляет, что наша артиллерия открыла заградительный огонь и русским сейчас здорово достаётся. Велев поставить рацию в угол, Хольц занимает рядом с ней место и вызывает к себе оставшихся младших командиров. К нему подходят Шойнеманн, какой-то унтер-офицер из сапёров и Викинг. О чём они там совещаются – мне сейчас до фонаря. Нервное напряжение потихоньку отпускает, сменяясь безразличием и апатией.

Возвращается Йенс. С перебежавшими людьми Шойнеманна, нас теперь тридцать два бойца и два пулемёта: мой и Викинга. Это значит, что держать под прицелом лестницу будем по очереди. Мне официально назначают вторым номером Отто. Викинг, – в паре с Кройцером из первого отделения. Шойнеманн выбывает из игры, – у него сотрясение и он даже не может стоять на ногах. Задача, – дотянуть до утра, нас должны вытащить. Перспективы не самые радужные. Что происходит наверху, – толком неизвестно. Хорошая новость: русских в церкви нет. Пока. Воды тоже нет. С боеприпасами напряжённо, но отбиться хватит. Рассказываю о плане Отто проверить трупы. Викинг кивает и обещает переговорить с лейтенантом. Настроение у большинства солдат подавленное. Нет, совсем не таким им виделся победоносный поход на Восток.

На крепость спустились сумерки. У нас, на Центральном острове, – темнота хоть глаз коли, зато по периметру кольцевых казарм, из-за постоянно запускаемых ракет, светло как днём. Периодически вспыхивает стрельба, но уже не такая отчаянная, как днём. Мы с Рюдигером лежим в церкви, у входа, направив ствол пулемёта в сгущающуюся во дворе темноту. За нашими спинами, в зале, ещё трое дозорных у окон. Увидеть кого-либо в такой темноте навряд ли получится, – поэтому вся надежда на слух. Поскольку мне в детстве медведь не то что на ухо наступил, – он там сплясал, да ещё и вприсядку, – то уповаю только на Рюдигера. Слух у него отменный. Вот и сейчас он что-то уловил:

– Макс, слышишь? Шорох, – кто-то ползёт, оружием бряцает!

– Ни хрена я не слышу, Отто, – ты же знаешь!

– Тсс!

Мы замолкаем. Проходит несколько томительных секунд. Наконец, я тоже начинаю слышать какое-то движение там, во дворе. Кто-то определённо ползёт в нашу сторону, причём довольно быстро. Поплотнее прижимаю к плечу приклад в готовности открыть огонь. Ситуация предсказуемая, поэтому алгоритм действий отработан ещё там, в подвале: открываем огонь, давая дозорным из церкви время для эвакуации, после чего отходим сами. Но, чёрт возьми, – так не хочется опять лезть под землю! Внезапно, шорохи и металлическое позвякивание исчезают. Я задерживаю дыхание и плавно начинаю выбирать холостой ход спускового крючка.

– Эй, камрады! Есть кто живой? – доносится с улицы громкий шёпот.

От неожиданности замираю на месте. Да это же Рауш! Но как? Он жив? Переглядываемся с Отто.

– Господин обер-фельдфебель? – невольно вырывается у меня вопрос.

– Да, да! – радостным шёпотом отвечают мне из темноты.

– Стоять! – немедленно пресекаю я возникшее было в ночи оживление. Отто же шепчу:

– Голос, конечно, похож… Но Викинг видел, как взводного убили! Может, засада? Нужно проверить! Какой-нибудь вопрос, ответ на который знает только Рауш! Что бы спросить?

Я на секунду задумываюсь. Рюдигер согласно кивает и, опережая меня, трагическим шёпотом произносит в темноту:

– Эй, я должен проверить действительно ли вы из наших!? Ну-ка ответьте мне: какое имя у Адольфа Гитлера?

– Рюдигер, ты совсем дурак, что ли? – интересуется Рауш из темноты.