Алексей Петров - Старая крепость

– Вот, товарищ командир, Олечка моя, – всё есть просила, кричала, а теперь не просит. Видать, от голода сознание потеряла.

Взглянув на застывшее личико её ребёнка, я с ужасом понял, что дочь этой женщины мертва.

– Ничего, солнышко, вот прогоним немца, покушаем, и опять у мамы молочко появится. Подожди ещё чуть-чуть, ладно? Ненаглядная моя, кровиночка, потерпи… – прижимая свёрток к себе, ласково продолжала ворковать девушка.

В накинутой на плечи шинели, к ней подошла пожилая женщина, поправляя выбившуюся из-под косынки седую прядь волос. Приобняв девушку за плечи, она тихо сказала:

– Лидочка, – она умерла, голубушка, – не мучай себя, положи ребёнка.

– Ну что Вы, Клавдия Ивановна, такое говорите? Олечка просто уснула и скоро проснётся.

– И так, – со вчерашнего вечера, – горестно произнесла женщина, обращаясь к Гаврилову.

Я посмотрел на майора, – его лицо окаменело, он невидящим взглядом смотрел в пустоту.

– Мама, а мы тоже умрём? – вдруг раздался детский голос из темноты.

– Ну что ты, сынок, – конечно, нет! – поспешила успокоить своего ребёнка мать, – Скоро вернётся наш папа и освободит нас.

– А Вася у тёти Нади лежит весь холодный и больше не встаёт, – он что, – заболел?

– Вася? Не знаю… Наверное…

– Дяденька командир, а где мой папа? – ко мне подошла маленькая, лет пяти, девочка.

Я, честно говоря, растерялся и даже не сразу сообразил что ответить. Она, тем не менее, доверчиво глядя на меня, продолжала:

– Мама говорит, что он сражается здесь. Тогда почему он не приходит к нам? Он, что ли, занят?

– А как у твоего папы фамилия? – наконец, нашёлся я.

– Лейтенант Яковлев.

Опустившись на корточки, ответил серьёзному маленькому человечку:

– Ты знаешь, я здесь боец новый, – только сегодня ночью пришёл. Поэтому, извини, но папу твоего пока не встречал. Думаю, он действительно занят, раз не приходит. Но ты не беспокойся, – когда встречу твоего отца, – обязательно передам, чтобы зашёл. Договорились?

– Хорошо. А ты не забудешь?

– Ну что ты! Обещаю!

– И не дашь немцам нас убить? Мама говорит, что они хотят, чтобы мы умерли.

– Нет! Больше никто из вас не умрёт! – вставая, горячо заверил я девочку.

Гаврилов, наконец, вспомнил зачем мы здесь:

– Товарищи женщины! Командование считает, что далее вам здесь находиться нельзя. Мы… Мы, к сожалению, не в силах обеспечить вам защиту… Поэтому, утром вы покинете форт.

Новость потрясла обитателей каземата: женщины зашумели, сразу заплакали дети.

– Да как же мы вас оставим? – всплеснула руками Клавдия Ивановна, – В плен, значица, сдаваться? Вы – здесь, а нам, – к германцу идти?

– А кто за ранеными будет ухаживать? Да как мы мужей бросим? Немцы нас расстреляют! – понеслись выкрики со всех сторон.

– Тихо! – рявкнул Гаврилов, – Прекратить базар!

Шум не сразу, но стих.

– Разрешаю остаться только тем, кто состоит на службе и имеет воинские звания! Остальные уйдут. Это приказ и он не обсуждается! – повысил голос майор, пресекая возникший было снова ропот, – Ваша главная задача, – спасти детей. Здесь, в форту, их ждёт неминуемая гибель. Да и нам будет легче сражаться, зная, что вы в безопасности. Сейчас, – пять утра. На сборы и прощание, – даю два часа. В семь, – выход. Готовьтесь.

Женщины снова загомонили, окружив нас с Гавриловым. Майор ещё раз объяснил, что их с детьми выход, – дело решённое. Кому уходить и кому оставаться, – решит ответственный за эвакуацию, который вскоре сюда прибудет. С огромным трудом вырвавшись из гудящего, как улей, каземата, мы направились к штабу.

– Та девочка… Она говорила, что её отец, – лейтенант Яковлев, кажется. Ты не знаешь где он?

– Погиб во время попытки прорыва, несколько дней назад. Жене-то сказали, а та, видимо, дочери сообщить правду не смогла…

По-прежнему дежуривший у двери Силаев, доложил, что всё в порядке, без происшествий. Гаврилов кивнул и шагнул внутрь: Касаткин ещё спал. Майор подошёл к столу с телефонами и крутанул ручку одного из них:

– Дежурный? Командира роты ко мне через 15 минут.

Те же действия он повторил и с другими двумя телефонами, вызывая ротных в штаб.

– Удобно, – кивнул я на аппараты, когда Гаврилов закончил говорить.

– Связь своё дело знает, – кивнул он на спящего капитана, – провели линии в три каземата, на большее проводов не хватило. Два в концах внешнего вала и один, – на первый этаж внутреннего.

– Вот что я подумал, товарищ майор: определи-ка ты меня на какой-нибудь участок обороны.

– Ну, уж нет! – запротестовал Гаврилов, – Чтобы я человека из будущего под пули да осколки подставлял? Да ты знаешь, что твоя голова бесценна? И не только для меня, – для всей страны! Случись что с тобой, – я себе этого никогда не прощу!

– И что же ты предлагаешь?

– При мне будешь находиться. Ординарцем. Как раз и объяснение отличное тому, что сидишь тут, разговоры разные слушаешь.

– Так у тебя уже есть, – вон, за дверью сидит, с СВТ.

– Ты про Силаева? Нет: пограничник, – моя охрана.

– А есть от кого?

– Да были тут… Приписники-западники…

– О как! И здесь, значит, вредят.

– Ну да, бывало. Сам понимаешь, – бойцы у нас разные, а проверить каждого из почти полтысячи человек, – дело хлопотное.

– Некогда и некому, значит, было.

– В точку.

– Кто тем отсеком командовал, где зенитный пулемёт стоял?

– Вообще, там Домиенко распоряжается. Конкретно за пулемёт отвечал Скрипник.

– Кто такой Домиенко?

– Лейтенант, – командир роты. Он здесь был начальником связи дивизиона, толковый командир.

– Кого на замену Скрипника планируешь?

– Пока не думал, – потёр лоб Гаврилов, – сейчас Домиенко оттуда придёт, – определимся. Взводного, наверное, какого потолковее.

– Ставь меня. Ну, порекомендуй, в смысле.

– Опять за своё?

– Рано мне пока твоим ординарцем становиться, – вопросов много ненужных будет. Откуда взялся, кто такой, почему именно он?

– С нашей школы полковой, – скажу, – отличный парень, грамотный сержант!

– Да у тебя тут куча народу из этой самой школы и твоего полка! И, кого ни спроси, – никто этого «грамотного сержанта» не знает. Ничего не смущает, Михалыч?

– А мы не будем объявления расклеивать по всему форту! Здесь знаешь сколько народу? Бойцы, в лучшем случае, только своего командира да соседа по каземату знают, – и всё! Половина из них даже фамилии моей не назовут! Так что, вот тебе моё командирское решение: назначаешься ординарцем, и это не обсуждается!

– Ладно, убедил, – нехотя признал я правоту майора.

– Вот так-то лучше, товарищ сержант. Давай, буди капитана, – сейчас командиры соберутся.

Только я тронул Касаткина за плечо, как он тут же открыл глаза, – будто и не спал.