Алексей Петров - Старая крепость

– Ты кто?

– Сержант Алексеев!

– Откуда взялся?

– Пока ты спал, Константин Фёдорович, я себе ординарца взял. Вставай, совещаться будем.

Начальник штаба поднялся, с хрустом потянулся и, взял лежащий у изголовья кровати планшет, пересел за стол. Вытащив карандаш и несколько листов бумаги, Касаткин приготовился писать:

– Что там у нас, товарищ майор, опять случилось?

– Женщин хочу из форта вывести, да информацию кое-какую обсудить…

– Давно пора, – одобрительно кивнул капитан, – А что за информация?

– Сержант, вон, пробился с Цитадели, – майор кивнул на меня, – А по пути впечатлений набрался. Вот и расскажет, а мы послушаем.

– О! Давно новостей не было, – сидим тут, в окружении…

– Иван, – почисти пока оружие, займись делом, – скомандовал Гаврилов, протягивая мне свой ТТ, и кивая на ящик из-под патронов, – ветошь и масло там.

Взяв пистолет, я расположился за дальним столом, отодвинув мешающие телефоны. Повезло, что именно это оружие было в моей коллекции и разбирать его, – дело привычное, а то «грамотный сержант» сел бы в лужу, поручи ему майор почистить вот этот, лежащий рядом, ППД, например. Да уж, нужно как-то восполнять этот пробел в образовании. И уставов бы местных неплохо почитать, – пригодится, для общего развития.

В каземат, тем временем, начали прибывать вызванные Гавриловым командиры рот. Первым появился маленький, низенький лейтенант, своим телосложением здорово напоминающий колобка, туго перетянутого ремнями портупеи. Несмотря на подобное сходство, держался он солидно и уверенно, хотя был ещё довольно молод.

– Здравия желаю! – коротко козырнув, бросил лейтенант.

– Здравствуйте, товарищ Коломиец! – ответил на приветствие майор, – Присаживайтесь. Как прошла ночь?

– В общем и целом без замечаний, товарищ командир. За исключением одного неприятного происшествия. Дозорные доложили, что встретили перед внешним валом человека, якобы нашего, с Центрального острова. Однако, отвели его сразу к Вам, в штаб, а не ко мне в каземат, как положено. Таким образом, командир дозора «прыгнул через голову» своих непосредственных начальников, за что и понесёт заслуженное наказание.

– Я так понимаю, – речь идёт о Вороненко?

– Точно так, товарищ майор. Вроде бы, боец лихой, но с дисциплиной… – лейтенант покачал головой.

Скрипнула дверь и в помещение штаба зашёл ещё один командир, – полная противоположность Коломийца. Высокий, худой, черноволосый лейтенант с эмблемой связиста в петлицах. Вид он имел слегка помятый, но голосом был бодр:

– Прошу разрешения, здравия желаю! – практически без паузы произнёс лейтенант, заходя внутрь.

– Здравия желаю, товарищ Домиенко! Присаживайтесь, – кивнул на свободный стул Гаврилов.

Ага, значит вот он какой, – командир внутренней «подковы», где располагался зенитный пулемёт.

Не успел лейтенант воспользоваться приглашением, как в каземат вошёл энергичный, подтянутый кавказец с аккуратной щёточкой чёрных как смоль усов. Вскинув руку к фуражке, он чётко доложил:

– Товарищ майор! Командир второй сводной роты лейтенант Зульфугаров по Вашему приказанию прибыл!

– Присаживайтесь, лейтенант.

Оглядев подчинённых, Гаврилов сообщил им о решении вывести утром женщин и детей из форта. Возражений этот шаг ни у кого не вызвал, – Коломиец вон вообще, оказывается, давно хотел то же самое предложить. Ну, раз хотел, – то и назначается ответственным за организацию процесса. Инициатива любила инициатора ещё с сороковых годов, оказывается. Следующими темами, затронутыми на совещании, были самовольный уход к немцам политрука Скрипника и выход из строя четырёхствольного зенитного пулемёта. Гаврилов не стал связывать одно с другим, просто попросив командиров усилить контроль за подчинённым личным составом:

– Хотят сдаться, – пусть сдаются, в спины стрелять не будем.

– Да как же так, товарищ майор? Трусов нужно карать! Перед строем! По законам военного времени! – взвился, сидящий до этого спокойно, Зульфугаров.

– Им дай волю, – разбежится наше воинство, – поддержал его Коломиец.

– И что же это за войско такое, которое только под страхом смертной казни можно заставить сражаться, товарищи лейтенанты? – обвёл взглядом сидящих перед ним командиров майор, – Получается, все красноармейцы спят и видят, – как бы в плен сдаться?

– Зачем так говорить, товарищ майор! Конечно, не все в плен хотят, но разговоры идут: там, сям, шепчутся… – покрутил кистью Зульфугаров.

– Да, дисциплина понемногу ослабевает, – согласился Домиенко, – многие бойцы не верят, что на выручку придут наши и задумываются о целесообразности дальнейшего сопротивления.

– Вы нам скажите, товарищ майор, – долго ещё здесь сидеть? Какая обстановка вокруг? Что нам людям говорить? – интересуется Коломиец.

– Стрельба с Центрального острова прекратилась, – плохой признак, – покачал головой Зульфугаров.

– Кстати, а что Вам рассказал тот человек, что ночью в форт пробрался? Вороненко сообщил, что это, – Ваш сержант, из полковой школы, – задал вопрос Коломиец.

Головы присутствующих, как по команде, повернулись в мою сторону.

– Да, это мой сержант, – подтвердил Гаврилов, – ночью ему удалось пробраться в форт, через немецкие посты. Я вас всех и собрал здесь, в том числе для того, чтобы услышали про обстановку в крепости из первых, так сказать, уст. Подойди сюда, Иван!

Отложив недособранный ТТ майора, я подошёл к Гаврилову.

– Вот, знакомьтесь: сержант Иван Алексеев, мой ординарец. Запомните его в лицо. Все указания и распоряжения, которые я буду вам через него передавать, – прошу выполнять в точности. Рассказывай! – кивнул он мне.

Прочистив горло, начинаю говорить:

– С утра 22-го июня и по сегодняшнюю ночь, я сражался на Центральном острове…

Конечно, собравшимся командирам вовсе не обязательно было знать, что боевые действия сержант Алексеев вёл в составе немецкой штурмовой группы. Поэтому, в рассказ пришлось внести небольшие коррективы. Мол, держал оборону рядом с клубом, в здании Инженерного управления. Поэтому, – всё видел и всё знаю, кроме западного участка Цитадели. О ходе боевых действий там, – имею представление только со слов пробившихся из того района бойцов и командиров. В общих чертах, рассказал про оборону Центрального острова, безуспешных попытках прорыва из окружения, артиллерийских обстрелах, жажде. Закончил своё повествование подрывом немецкими сапёрами здания 33-го инженерного полка, в результате которого был уничтожен последний организованный узел обороны в Цитадели.

– Случилось это около двух часов дня, 26 июня, – «вспоминал» я, стоя перед затаившими дыхание и не сводившими с меня глаз командирами, – раздался мощный взрыв и стена казармы рухнула, превратившись в груду кирпичей. Как только осела пыль, – немцы устремились к развалинам. Оттуда уже никто не стрелял… Я видел, как солдаты извлекали из-под обломков наших бойцов: контуженных, раненых. Самому мне удалось схорониться в здании напротив, – в одном из полуразрушенных подвалов Инженерного управления, и увидеть этот последний бой защитников Центрального острова. Потом, – скрывался среди развалин до темноты, после чего решил пробираться на выход из крепости. Для этого, – снял с убитого немца форму. Думал, – может, за своего сойду. Переплыл Мухавец в створе разрыва кольцевых казарм, но выйти вдоль реки просто так не получилось, – там расположились немецкие войска. Несмотря на то, что на мне была их форма, – решимости открыто выйти в себе не нашёл, в последний момент испугался. Хотел пройти до Восточных ворот, вдоль вала, – но, на самом гребне и перед ним, также находился враг. Поняв, что покинуть крепость здесь не удастся, пополз обратно, вдоль Мухавца. Добрался почти до моста у Трёхарочных ворот и там пересёк дорогу, следуя к домам комсостава. Двигался осторожно, поэтому немцев услышал первым. Они смеялись и курили в одном из домов. Немецкий я знаю неплохо, поэтому из их разговора понял, что сегодня днём из Бреста должны подойти танки и навсегда покончить с русскими в форту.