Андрей Шопперт - Колхозное строительство [СИ]

Нет! На пять килограммов!

Попытался подражать злому охотнику Пётр.

— Ну, или вот:

Чунга — Чанга-синий небосвод,

Чунга — Чанга-лето круглый год,

Чунга — Чанга-весело живём,

Чунга — Чанга-песенку поем!

Припев:

Чудо-остров, чудо-остров,

Жить на нем легко и просто,

Жить на нем легко и просто,

Чунга — Чанга!

Наше счастье — постоянно

Жуй кокосы, ешь бананы,

Жуй кокосы, ешь бананы,

Чунга — Чанга!

Чунга — Чанга-места лучше нет,

Чунга — Чанга-мы не знаем бед,

Чунга — Чанга-кто здесь прожил час,

Чунга — Чанга-не покинет нас!

— Это всё уже написано? — а как глаза загорелись у волосана.

— Вечером деньги — утром стулья. Песни ещё не все написаны. Кроме того я не умею писать сценарии, я же говорил. Мне понадобится помощь. Текст сказки я напишу, а превратить это в сценарий — ваша забота. Только сначала спектакли в Краснотурьинске. Приезжаете на субботу и воскресенье. Даёте в субботу спектакль во дворце металлургов, а в воскресенье во дворце строителей. Песни я сначала съезжу, зарегистрирую в Москву. Думаю, что после ваших спектаклей их даже в ресторанах петь будут и на всех голубых огоньках. Дети в каждом пионерском лагере страны будут всё лето горланить.

— А ведь, скорее всего так и будет. Хорошо. Мы согласны, так ведь, Юрий Ефимович?

— Не терпится начать.

Такси домчало из Домодедово до Лаврушинского переулка за час. Пробок нет, никто не пытается обогнать и подрезать. Может это и неплохо, когда нет в каждой семье машины? А ведь уже начали строить ВАЗ. 3 января 1967 года, в день его появления в этой реальности, ЦК ВЛКСМ объявил строительство Волжского автозавода Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. И уже 21 января 1967 года был вырыт первый кубометр земли под строительство первого цеха завода — Корпуса Вспомогательных Цехов (КВЦ).

Адрес известен каждому человеку в России, да и очень многим в СССР. Прямо напротив Дома Писателя находится знаменитая Третьяковская галерея. Вот у входа в неё Пётр и расстался на время с товарищем Макаревичем. Чтобы не потеряться, договорились встретиться здесь же в семь вечера. Пётр достал из кармана один из трофеев набега на клад в Свердловске. Это был перстень с красным камнем. Перстень был явно старинный. Рубин был не огранён, в смысле, граней не имел, и Пётр, не являющийся знатоком огранки и вообще ювелирных украшений, вспомнил только слово — кабошон. Наверное, он и есть. Сам перстень был из жёлтого металла и был нелепо грубым. Словно, ученик первую свою работу делал.

— Марк Янович, мне нужно, чтобы вы тряхнули своими старыми связями, и нашли выход на дипломатов маленьких европейских стран, типа Бельгии. Мне нужны семена. Любые семена, цветы, ягоды, картофель, злаки, деревья, кустарники. Одним словом — всё. Расплачиваться вы будете вот этим, — Штелле протянул ему перстень с рубином.

Бывший подпольный ювелир принял грубую поделку и, прикрывая одной рукой от возможного любопытства прохожих, повертел в правой руке. Даже на палец надел.

— Пётр Миронович, а можно полюбопытствовать, вы представляете, сколько это стоит? — через пару минут выплыл из созерцательного состояния Макаревич.

— Вы мне скажите.

— Камень чуть мутноват, но это может даже лучше, иначе вообще не продать. Нужно отдать антикварам на оценку, на мой же взгляд, это перстень семнадцатого века, не позднее, а значит, ещё и за это доплата. Одним словом, торговаться надо начинать с пятидесяти тысяч долларов США. Пусть предложат только половину. Это целый вагон семян, — блаженная улыбка снизошла на Марка Яновича.

— Тогда пару чемоданов семян и кинокамера, самая лучшая.

— И парочка мерседесов, — помотал головой бывший зек.

— Нет, лучше студийный магнитофон и плёнки к нему и ещё плёнка самая лучшая к кинокамере.

— Не охота назад в лагерь.

— Действуйте через посредника и не называйте новой фамилии.

— Если спалимся, это не поможет, разыщут и на том свете. Ладно, я попытаюсь прозондировать почву.

— Ну, до встречи, мне тоже бой не хилый предстоит. Одно утешает, в худшем случае только побьют.

Комиссия по детской литературе при Союзе Писателей СССР нашлась на втором этаже. Когда Пётр открыл дверь кабинета, то чуть не закричал: "Пожар". Из двери прямо клубы дыма валили. Пришлось пару минут подождать с открытой дверью.

— Да входите уже, по ногам дует, — скрипучий женский голос вывел Петра из ступора.

Он зашёл. Это, скорее всего, была приёмная, стол секретарши с пишущей машинкой, пара стульев с высокими спинками и большая дверь в другое помещение. На подоконнике сидело две бабы Яги. Без всяких скидок на гиперболу. Крючковатые большие носы, морщинистые лица и седые пакли. Только бородавки на носу и не хватало. Обе ведьмы курили папиросины. На одном из стульев по эту сторону стола сидела третья ведьма. Эта была моложе. Но и только. Папироса, растрёпанные рыжие волосы, крючковатый большущий нос.

— Вам кого, молодой человек? — проскрипел прежний голос.

— Хочу стать известным детским писателем, как Корней Чуковский, — решил сломать ледок Пётр.

— Люша, ты слышала, каждый день прутся. И все сразу хотят быть Маршаками, да Чуковскими.

Молодая рыжая ведьма царственно повернула голову к Тишкову, окинула его холодным взглядом и, повернувшись к самой страшной бабе Яге, выдохнула вместе с дымом:

— Вера Васильевна, не любите вы молодёжь.

— Что у вас, юноша, стихи? Нет, давайте угадаю. Роман! — Она произнесла это с придыханием "Рххоманн".

— У меня две повести. Бестселлеры. И несколько стихов. Хотя, почему несколько, Много стихов.

Бабки заржали. Даже на звук жутко. Богема, блин.

— А есть у вас магнитофон? — решил зайти с козырей Пётр. Тут ему явно рады не были.

— Софьюшка, не знаешь, нам магнитофон вернули, — выбрасывая папиросу в форточку, повернулась ко второй ведьме бабка Ежка.

— Утром ещё, — вторая папироса вылетела на улицу.

— А зачем вам магнитофон, вы в собственном исполнении нам повести эти бесселерные поставить хотите. Бумажного варианта нет?

— Песни на мои стихи хочу поставить.

— Ну, пойдёмте, — Вера Васильевна распахнула дверь.

— Люшенька, пойдёмте, с нами, тоже послушаете. Расскажите деду о преемнике.

После второй песни "Бери шинель пошли домой", исполненной Юрием Богатиковым, всё изменилось.

— Мать вашу…, — дальше куча мата, — Вы что тут, молодой человек, Ваньку валяете.

Пётр похолодел, неужели эти песни уже написаны, но ведь готовясь к написанию книги про мальчика попаданца в 1967 год, он проверил, какие песни, когда написаны, да и не могли они сразу же не зазвучать по радио. Ну, и кроме того обе песни написаны к фильмам, а эти фильмы ещё не в плане киностудий даже.