Александр Санфиров - Шеф-повар Александр Красовский 2 [СИ]

Я, конечно, понимал, что после удачного побега Людмилы, органы устроят грандиозный шухер. Но, увы, здесь в Швеции, узнать, что происходит в Советском Союзе, не удавалось. Да и нашей прессы в газетных киосках Стокгольма не имелось, ну не интересовала она шведов.

Люда беспокоилась за родителей и брата, я же успокаивал её тем, что те особых постов не занимают, в начальство не рвутся, так, что терять им нечего, как и прочему пролетариату.

То, что у меня началась семейная жизнь, я по-настоящему понял, когда следующим вечером после трудового дня вернулся домой.

Еще подъезжая к дому, заметил, что на нашем заборе висит куча тряпья, а, подъехав вплотную, понял, что это одеяла, матрацы, и прочие покрывала с кровати. На веревках, натянутых между осинками болтаясь на ветру, сушились простыни и наволочки. Озадаченные их наличием птички беспокойно пересвистывались в листве.

Вытащив из багажника пакеты с продуктами и прочими заказанными покупками, я побрел к дому. На нереально чистом крыльце у стены сиротливо стояли мои тапочки.

Вспомнив старый анекдот о милиционерах, ожидающих, когда хозяйка домоет пол, чтобы арестовать её за убийство мужа прошедшего по намытому грязными ботинками, я надел тапочки и на всякий случай постучал в дверь.

Дверь распахнулась моментально. За ней с тряпкой в руках стояла жена. Вспотевшая, одетая только в купальник бикини и с грязными коленками, она угрожающе смотрела на меня.

– Красовский, как ты мог жить в таком свинарнике! Ты зарос грязью по уши! – возмущенно воскликнула она. – Я, как ты уехал, сразу начала уборку и только сейчас домыла пол.

– Это хорошо, – осторожно заметил я. – А мне можно зайти, или еще надо подождать?

– Держи, – Люда освободила меня от пакетов и всунула в руки ведро с водой. – Неси вон туда, выльешь, где кучка камней собрана, там у нас будет клумба.

– Понятно – буркнул я, снова снял тапочки и, обув сандалеты, под внимательным взглядом жены, понес ведро с грязной водой в указанное место.

Когда нес его пустым обратно, Люда, стоявшая в дверном проёме, негромко сообщила:

– как только у тебя появится свободное время, займемся валкой и вывозом деревьев с участка. Осины во дворе к несчастью, их следует убрать в первую очередь.

– Слушаюсь, товарищ начальник, – бодро заметил я, поставил ведро, куда мне показали, и зашел в дом.

Внутри было необычно светло. Оконные стекла, освободившиеся от двадцатилетней грязи и копоти, были почти незаметны в оконных проемах. Продушины над ними были открыты, и оттуда задувал легкий ветерок. Моих цветастых занавесок не было и в помине. Я четыре месяца считал, что пол в доме цементный. И сейчас с удивлением обнаружил, что это был не цемент, а паркет, да еще с каким-то рисунком.

– Люда, ты с ума сошла! – воскликнул я. – Разве можно так убиваться? Хочешь за один день убрать всю грязь, что здесь годами копилась?

Люда поставив мои пакеты на скамейку у двери, она по-прежнему оставалась в крохотном по нынешним временам бикини и сейчас провоцирующе глядела на меня. Как бы спрашивая, ты ничего не хочешь предпринять?

Я кинул взгляд на кровать, но на той сейчас кроме панцирной сетки ничего не имелось.

Шагнув к жене, подхватил её за ягодицы и легко посадил на кухонный стол.

– Сашка, ты что! С ума сошел? Перестань немедленно, разве так можно, прямо на столе? У нас дверь открыта!

– Но ты же его намыла, стол чистый, и к нам никто не зайдет, – шептал я, стаскивая с неё трусики.

– Погоди, осторожней, ты, порвешь ведь, – других возражений у жены больше не имелось.

– Саша, мы с тобой еще не говорили конкретно, как ты видишь наше будущее, – сказала Люда, когда мы, наконец, уселись ужинать. – Вчера, я еще не пришла в себя после той ночной поездки на катере, а сегодня нам надо обсудить этот вопрос.

– А сегодня ты в состоянии что-то обсуждать, после того, как целый день пахала по дому, а потом еще кое-чем занималась? – ехидно заметил я.

– Вполне, – заявила жена.

– Ну, что же я мыслю так, сейчас, пока у тебя нет никаких документов, кроме справки, что ты беженка и ждешь решения иммиграционного управления, никто на работу тебя не возьмет. Так, что придется тебе пока налаживать наш домашний уют.

А когда получим документы, появится несколько возможностей. Однозначно, нужно будет пойти на курсы шведского языка, и с этого времени, можно думать о работе, но мне кажется, что лучше всего тебе начать с работы на своего мужа. Сейчас у меня три старых переоборудованных фургона продают шаурму и другие блюда. У меня, как у начинающего бизнесмена, есть льготы в налогообложении, а бухгалтера нет.

Сама понимаешь, квалифицированного работника я не потяну, и так, выхожу в прибыли в плюс, только потому, что плачу своим работникам минималку.

Так, что если хочешь мне помочь, садись за учебники, учи шведский язык и бухгалтерию и налоговый кодекс, или как он там называется.

– Ой, Саша! Я боюсь, это такая ответственная работа, – испугалась Люда. – Вдруг я не справлюсь?

– Думаю, что справишься, – безапелляционно заявил я. – Во-первых, ты займешься этим не сегодня, а во-вторых, кто из нас бухгалтер ты, или я?

Завтра постараюсь найти время купить тебе какие-нибудь здешние учебники по бухгалтерии, будешь по ним шведский язык изучать.

– Саша, может, я лучше в больницу работать пойду, – робко спросила жена.

– Не знаю, сомневаюсь, что тебя возьмут, пока ты не сможешь внятно разговаривать на шведском языке, – ответил я, – сама подумай, ты ни одного шведского слова пока не знаешь. И с английским у тебя беда.

– Саша? – Люда внимательно глянула на меня. – Я ведь помню, что ты по-фински здорово шпарил, еще в те времена, когда мы с тобой только познакомились. Но не припоминаю, чтобы ты еще и английский язык знал. Когда ты его выучить успел?

Мда, ну не будешь объяснять жене, что живешь уже вторую жизнь, и в той жизни выучил английский язык, будучи взрослым человеком.

– Ну, как-то так, слово здесь, слово там, вот и выучил, – отшутился я.

– Хорошо тебе, – задумчиво сказала Люда. – Два языка, между делом, выучил, а я по-вепски только ругаться могу.

– Какие твои годы, научишься ругаться и по шведски, – важно произнес я и сразу получил ложкой в лоб.

– Вот тебе за насмешки, – заявила Люда.

Мы опять начали возню, в результате чего переместились на уже застеленную кровать, пахнущую морской свежестью.

Следующим утром я проснулся раньше обычного, привык за прошедшие месяцы, что сплю один, хорошо еще, что Люда не крутится во сне, а то бы я просыпался от каждого движения.

– Не понимаю, чего так переживают люди, уехавшие в другую страну? – думал я, машинально готовя завтрак. Газ подключили два месяца назад и, сейчас я жарил яичницу на подержанной газовой плите, купленной задешево на распродаже. – Мне так, вполне комфортно здесь, на чужбине. Наверно потому, что никто не лезет с нравоучениями, не требует заниматься комсомольской работой, собирать взносы в кучу организаций. Не слышно лозунгов и призывов. Все-таки сорок лет, прожитых в новой России, дают себя знать. Люда, к сожалению, другой жизни не видела и ей придется трудней привыкать к новому окружению.