Владимир Бабкин - 1917: Марш Империи [СИ]

А как он может отдать приказ уходить, если в городе идут погромы? И идут они от имени русской армии!

РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИМ. КВИРИНАЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ. 25 сентября (8 октября) 1917 года. День.

Уже у дверей Михаил Второй окликнул ее:

— Натали! А вас я попрошу остаться… еще на одну минуту.

Она заметила, что Император произнес эту фразу с каким-то внутренним удовольствием, явно смакуя какое-то неизвестное ей воспоминание.

Склонила голову, замерев.

— Государь.

— Комиссар, я забыл узнать ваше мнение о госпоже Доленс. Насколько она может быть нам полезна помимо чисто газетных дел?

Вопрос был ожидаемым, и Наталья не тратила время на обдумывание ответа.

— Ваше Величество, пока у меня складывается впечатление о том, что она скорее идеалистка-пацифистка, чем прагматик. Но в ней, как мне показалось, достаточно практицизма, чтобы понимать, что такое назначение и такие возможности не даются за просто так. Она интересовалась источниками финансирования проекта и ее не смутил тот факт, что средства в виде безвозмездной субсидии, якобы, выделило Женское Министерство Ромеи по целевой просветительской программе. Думаю, что она достаточно умна для того, чтобы понимать, что дело не только в моем положении при Особе Ее Величества, и что, по факту, она подписывает договор с Империей, а не только со мной лично. И, сообщая в моем лице Империи о Дорин Аллен, она сделала свой выбор.

Михаил Второй криво усмехнулся:

— Да, она должна была понимать, что договор она подписывает кровью. В данном случае, она предпочла, чтобы это была кровь Дорин Аллен.

Но Императрица Мария тут же вмешалась:

— Давайте оставим неуместные шутки! Мне хватило вчера того фанатика с криками об Антихристе, а вы еще шутите на эту тему!!!

— Ну, уж, какие шутки… — Император перехватил гневный взгляд жены и сменил тему. — А, впрочем, не суть. В общем, Натали, ты полагаешь, что вербовка состоялась?

Та кивнула.

— Во всяком случае, Государь, я смею полагать, что она не слишком будет возражать тому, что мы будем влиять не только на умы посредством газеты, но и брать под свое влияние все большее количество суфражисток.

Император прошелся по комнате.

— Что ж, продолжай разработку. Но помни о том, что она может быть двойным агентом. Вы завтра с ней встречаетесь?

— Да, Государь. Мы договорились встретиться завтра днем, в чайной «Sala da tè Babington’s» еще до женской манифестации. — Натали не удержалась и полюбопытствовала. — Государыня, а правда, что вы бывали в чайной «Sala da tè Babington’s»?

Императрица Мария кивнула с какой-то мечтательной ностальгией:

— Да, там очень мило. В былые времена мы с моей камер-фрейлиной принципессой Боргезе частенько бывали там.

Император весело поинтересовался:

— И без охраны, небось?

Царица удивленно ответила:

— Да, чаще всего без охраны. Иногда, правда, отец навязывал нам одного человека из дворцовой охраны, но мы старались избавиться от его скучной опеки.

И видя искры иронии в глазах мужа, воскликнула:

— Ну, а что-такого-то? Рим — очень спокойный город!

Михаил Второй хохотнул:

— О, да, я заметил!

ТЕРРИТОРИЯ, ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННАЯ ГЕРМАНИЕЙ. КУРЛЯНДИЯ. ТУККУМ. 25 сентября (8 октября) 1917 года. День.

— Жители российского Туккума! В город вошли регулярные части Русской Императорской армии. Оставайтесь дома и сохраняйте спокойствие! В городе объявлено осадное положение! Бандиты и мародеры будут расстреливаться на месте!

С двоих пойманных с поличным казачков сорвали погоны и толкнули к ближайшей стенке. Один злобно матерился, другой, наоборот, все время испуганно таращился и повторял одно и то же слово:

— Братцы!.. Братцы!.. Братцы!..

Короткая очередь из установленного в коляске мотоцикла пулемета и вот уже два тела сползают вниз, оставляя кровавый след на кирпичной стене, «украшенной» свежими сколами в местах попадания пуль.

— Хочешь к ним присоединиться?

Пойманный самым первым, еще на въезде в город, казак, усиленно замотал головой, перепугано глядя на Емца:

— Никак нет, ваше высокоблагородие!!! Никак нет!!!

Анатолий смерил его тяжелым взглядом.

— Ну, тогда указывай дорогу к штабу Шкуро. И без глупостей, а то пожалеешь, что тебя просто не расстреляли. Ты меня знаешь. Я еще тот придумщик.

Тот закивал со скоростью швейной машинки.

— Не извольте сомневаться, ваше высокоблагородие! Все сделаю, все покажу, только не убивайте!

Не слушая его, подполковник вновь уселся возле Прокудина-Горского и махнул рукой вперед.

— Поехали!

Вновь взревели моторы, и их небольшая колонна, набирая скорость, двинулась в сторону центра.

Подполковник Емец был мрачен.

Операция, которая не задалась с самого начала, с каждым часом все больше становилась похожей на тягучий дурной сон. Даже сообщение о взятии под контроль так же и станции Туккум-1 не слишком-то улучшило настроение подполковника, ведь и там не обошлось без крови и потерь — еще двое убитых и пять раненых.

Нужно было как можно скорее восстановить в городе порядок и разобраться с Шкуро, а наличных сил на все это было крайне мало. Бронепоезд и его команда остались на станции, укреплять оборонительные позиции и готовиться к возможному удару немцев. Бронедрезина «Балтиец» с героическими моряками, отправилась к месту боя в предхолмье Туккума имея приказ еще раз поработать героями, на этот раз в «боях» с прессой, и задержать ее там как можно дольше, а точнее, до получения соответствующего распоряжения. Моторизированная же полурота Емца выдвинулась в центр по параллельным улицам, имея задачу прекратить погромы в городе и вообще прояснить ситуацию.

Стрельба все еще продолжалась. Правда это были не полноценные бои, а скорее эпизодические пикировки с мародерами на узких улицах Туккума, да и то, большей частью случайные.

Как показал блиц-допрос перед расстрелом, о прибытии в Туккум «жестянщиков Емца» уже было известно, так что «хлопцы Шкуро» стремились убраться с пути «жестянщиков», едва заслышав невдалеке рокот приближающихся моторов. Поэтому особых надежд на то, что им удастся найти Шкуро, Анатолий не испытывал. Тот был острожным и хитрым, вполне соответствующим своему волчьему тотему.

И пока у Емца не было ни доказательств, ни свидетелей, которые бы подтвердили прямой приказ Шкуро относительно погромов. По всему выходило, что в его отряде просто бардак, дисциплина хромает на все четыре ноги, а само подразделение скорее напоминало большую разбойничью ватагу. А что до погромов, то это, так сказать, инициатива с мест и не факт, что лихие казачки охотились именно на евреев. Во всяком случае, каждый из взятых с добром, сильно удивлялся (или делал вид, что для их интеллекта сомнительно) услышав обвинение в еврейских погромах. Судя по всему, евреям досталось по причине того, что их просто в Туккуме большинство, а казачки традиционно считали, что уж у еврея всегда есть что взять, нужно лишь его как следует потрясти.