Владимир Бабкин - 1917: Марш Империи [СИ]

И голос предательски дрогнул:

— Ну, здравствуй, Натали.

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. НАБЕРЕЖНАЯ ЕДИНСТВА. 30 ноября (13 декабря) 1917 года.

— Здравствуй, Анатолий. Какой прекрасный букет, спасибо.

Иволгина указала на стоявшие в гостиной кресла.

— Располагайся. Чаю?

— Благодарю.

Емец присел в кресло, не зная толком, что сказать дальше. Все мысленные построения мгновенно как-то рассыпались и в голове не осталось диким образом ничего.

Видя, что гость не начинает разговор, хозяйка, расположившись в своем кресле и отдав требуемые распоряжения прислуге, светски спросила:

— Какими судьбами ты в наших краях?

Анатолий сделал неопределенный жест.

— Да, вот, видишь ли, нахожусь проездом в Константинополе, решил нанести визит.

В ответ улыбка, могущая означать что угодно.

— Я рада тебя видеть.

— И я рад. — Емец никак не мог найти нить разговора и потому говорил достаточно невпопад. — Спасибо тебе за то письмо в госпиталь. Оно меня очень сильно поддержало.

Вздох.

— Я очень волновалась, когда пришло известие о твоем ранении. Государь высоко оценил твой подвиг.

Ответная улыбка гостя, правда с легким налетом горечи.

— Да, Золотое Оружие, Четвертый Владимир с мечами и полковничьи погоны из рук самого Государя Императора — хороший финал военной карьеры, не находишь?

Кивок.

— Согласна. Это достойная награда.

Разговор явно не клеился и обе стороны чувствовали это. А на что Емец рассчитывал?

Подали чай и к чаю. Анатолий пригубил ароматный напиток, чувствуя, как дрожит в руке чашка. Аккуратно, от греха подальше, вернув ее в блюдечко, Емец промокнул губы салфеткой и спросил сам себя: «Тебе же уже один раз дали от ворот поворот, чего ты ждал сегодня?»

Иволгина окинула взглядом гостя и заметила, желая хоть как-то поддержать разваливающуюся беседу:

— Непривычно видеть тебя в цивильном костюме. Я слышала, что ты ушел из ССО?

— Да, списали вчистую. Попробую начать жизнь заново.

Глаза Натали насмешливо сузились:

— Да. Отличная легенда. Неужели ты думаешь, что я поверю в эту твою душещипательную сказочку?

Емец насторожился.

— Объяснись.

Иволгина лишь иронично усмехнулась.

— Ты за кого меня принимаешь, Анатолий? Поверить в твою легенду может лишь тот, кто плохо знает тебя и нашего Государя. Чтобы ты, — опытнейший офицер ССО, прекрасный аналитик, отличный оперативник, специалист по всякого рода неординарным решениям и головокружительным операциям, вдруг был вчистую списан в отставку из-за какого-то дурацкого ранения? Никогда я в это не поверю, потому что этого не может быть в принципе. Наш Государь слишком дорожит хорошими кадрами, чтобы ими вот так глупо разбрасываться. И ладно бы, ты был рядовым оперативником, одним из тысяч, но, нет же, — твое персональное дело Император держал на личном контроле и потому не может быть такого, чтобы Михаил Второй просто банально прогнал тебя искать подработку на стороне и, как ты выразился, пробовать начать новую жизнь. Ты очень талантливый актер, но как говорит господин Станиславский: «Не верю!». Признавайся, ты эту байку прямо сейчас придумал?

Емец усмехнулся:

— В поезде. По дороге из Москвы. Мой попутчик, господин Циолковский, в нее, как мне показалось, вполне поверил.

— Ну, для случайного попутчика эта история вполне сгодится, кому ты там нужен, чтобы тебя проверять. Постой, как ты сказал — господин Циолковский?

Анатолий кивнул.

— Да, он так представился.

Натали с сомнением покачала головой:

— Что-то я начинаю сомневаться в случайности попутчика. Ты билет где взял?

— В кассе вокзала купил накануне.

— Ну… Не знаю. Бывают чудеса, конечно, но…

— Не говори загадками.

— Ты знаешь, кто такой Циолковский?

Емец задумался, пытаясь припомнить.

— Постой, а он как-то связан с воздухоплаванием? Что-то крутится у меня в голове, но не могу вспомнить.

— Связан. Самым непосредственным образом.

— Да, постой, он же говорил, что едет в Константинополь на какую-то научную конференцию по Марсу!

— Ну, там конференция не совсем по Марсу, но это неважно. И мы отвлеклись. Так куда ты направляешься? Или это секрет?

Анатолий вздохнул:

— Увы, милая Натали, это секрет, который я не могу поведать даже тебе. Я, собственно, зашел проститься.

Хозяйка нахмурилась:

— Надолго ты уезжаешь?

В ответ гость лишь развел руками.

— Я не знаю.

Что ж, чего-то подобного следовало ожидать и Натали это прекрасно понимала. Умница и проныра Емец, знаток языков и людской психологии, специалист по головокружительным операциям и человек, имеющий опыт службы при посольствах, не мог с фактическим окончанием войны остаться не у дел или тянуть лямку службы в каком-то гарнизоне или ведомстве. Но это значило, что увидит она его очень нескоро. Если вообще увидит.

— От чего зависит твое возвращение?

— От воли Государя Императора. И…

Анатолий закашлялся. Промокнув губы платком, он поднялся с кресла.

— Милая Натали…

Иволгина поднялась, пытливо глядя на него.

— Ты уже уходишь?

Тот кивнул.

— Да. То есть, нет. Не сейчас. Сейчас, я, гм… вот.

Анатолий опустился на одно колено и в руках его появилась коробочка с кольцом.

— Наталья Николаевна. Я уже имел честь просить вашей руки. И пусть однажды я уже получил отказ, но я тешу себя надеждой, что сумею завоевать ваше прекрасное сердце. Не знаю, когда я вернусь. Не знаю, когда мы сможем увидеться вновь. И пусть это выглядит глупо, просить руки женщины в такой ситуации, но я никогда себе не прощу, если не сделаю этого. Милая Натали, я люблю вас, люблю всем сердцем, и я вновь прошу — сделайте меня счастливейшим из людей. Я прошу вашей руки. Мои же рука и сердце вечно ваши.

Натали смотрела сверху вниз, на преклонившего колено Анатолия…

ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 1 (14) декабря 1917 года.

СТОКГОЛЬМ. Сегодня столице Швеции начались официальные переговоры полномочных делегаций держав-участниц Великой войны. Среди главных тем этих переговоров — заключение мирного договора, взаимное уточнение границ между державами, обсуждение колониальных вопросов, восстановление экономик и будущее мироустройство.

Полномочную делегацию Имперского Единства России и Ромеи возглавляет господин тайный советник Николай Шебеко.

Напомним нашим читателям, что с 7 октября сего 1917 года основные воюющие державы — ИЕРР, США, Германия, Рим, Франция и Великобритания синхронно объявили об односторонних инициативах «Сто дней для мира», обязавшись не вести наступательных операций на протяжении ста дней. До 15 октября к этой инициативе присоединились остальные воюющие страны, в результате чего с 17 октября в Стокгольме начались консультации о перемирии, каковое и было объявлено с 1 ноября 1917 года.