Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

— Вот как? Объяснитесь, принц.

— С удовольствием, Ваше Величество!

— Но, прежде, я все же хотел бы услышать, кто такие «мы» и кого вы представляете.

Конечно, такой нехитрой уловкой раскачать такого опытного болтуна-политика, и сбить его с толку, было малореально, но я вел свою линию, стараясь удержать инициативу за столом переговоров. В конце концов, он приехал ко мне, а не я к нему. А то, что он прибыл с фактической поддержкой на фоне ультиматума Британии, отнюдь не ставило меня в зависимое положение, как человека, который вынужден искать чьей-то дружбы и расположения. И я старался это сразу продемонстрировать.

А рейхсканцлер вынужден был с этим мириться, и с готовностью кивать:

— Понимаю. Скажем так, я представляю влиятельную группу либералов и прогрессистов, за которыми стоят германские промышленные и финансовые круги. Старая военная партия привела Рейх на грань военной катастрофы, за которой неизбежно последовал бы экономический кризис, репарации и прочий разгром. Естественно, деловым кругам Германии это не могло понравиться. Чем и преминул воспользоваться наш благословенный кайзер, вернув себе законную власть и взяв под арест генералов-узурпаторов.

— Кстати, а как там Гинденбург с Людендорфом?

Макс стоически выдержал очередной поворот беседы и терпеливо ответил, изобразив благодушие.

— Гинденбург пишет мемуары в тюрьме, а Людендорф занят тем же в Швейцарии.

— Не опасаетесь, что они там сильно уж разоткровенничаются?

— Нет, не думаю. Все, что пишет Гинденбург, естественно, проходит цензуру, а Людендорфу четко дали понять, что мы не требуем его экстрадиции ровно до тех пор, пока он ведет себя достаточно скромно в этом отношении.

— Впрочем, мы отвлеклись. Так на чем мы остановились, принц?

Максимилиан смиренно склонил голову.

— На том, Ваше Величество, что после отстранения Гинденбурга и Людендорфа, к власти пришло правительство прогрессивно настроенных представителей германской элиты.

— Да, благодарю вас, продолжайте.

Что ж, мой визави пока достойно держал линию. Интересно, как надолго его хватит?

— Благодарю вас, Ваше Величество. Как говорят у вас в России, возвращаясь к нашим овцам…

— К баранам.

— Да, к баранам, спасибо. Так вот, возвращаясь к нашим баранам, я хочу повторить — по итогам войны миру явлены три молодых и энергичных волка, каждому из которых мешает старый и дряхлый лев. Россия и США уже начали передел этого мира, а Германия готова им помочь и присоединиться к общему пиршеству. Три горячих, сильных и амбициозных хищника, которым тесно в границах их охотничьих владений. Три новые великие державы, которые пришли на смену одряхлевшим империям прошлого — британской, австрийской, французской и османской. Старые империи точно так уходят со сцены, как раньше сошли с мировой сцены испанская, португальская и голландская империи. Новый мир принадлежит нам и только от нас зависит, каким он будет, и как мы сможем распорядиться им самым наилучшим образом. Вы интересовались, Ваше Величество, почему Германия, с нашей точки зрения, вошла в число победителей в этой войне и почему нам с Россией больше нечего делить. Отвечу так, как вижу это лично я. Германия и немцы вышли из войны не только не сломленными, но и закаленными в боях. Дух нашей нации силен, как никогда. Мы полны энергии и готовы к экспансии. Более того, по итогам войны Рейх фактически стал единственным жизнеспособным государством германской нации. Дни Австро-Венгерского проекта сочтены. Германия полностью обезопасила себя на Западе, разгромив и обескровив Францию, которая еще долго не сможет нам угрожать. Попытка реванша за проигрыш в войне 1870–1871 годов закончилась для французов национальной катастрофой и вряд ли теперь там найдется столько желающих воевать. А отдав частично территории Эльзаса и Лотарингии, мы выбили даже формальный повод для реваншистских настроений. «Никогда больше!» — формальный лозунг Стокгольмского мирного договора, актуален для Франции, как ни для кого в Европе. Фактически, этот лозунг стал национальной идеей французов.

Я отпил сок из стакана и не счел нужным комментировать. Сочтя мое молчание знаком поощрения, рейхсканцлер продолжил:

— Россия удовлетворила свои амбиции, захватив Проливы, разгромив извечного врага — Османскую империю, отвоевала Галицию и исполнила свою вековую мечту — прочно оформить свою сферу влияния на Балканах и выйти в Средиземное море. А с образованием Новоримского Союза Россия получает даже больше, чем могла мечтать. В России очень много внутренних забот, а освоение новых территорий займет десятилетия. У вас нет никаких интересов в Германии, ради которых стоило бы воевать, а образование польского протектората создало подушку безопасности между нашими империями. В то же самое время, сам Рейх более не заинтересован в войне с Россией, русская армия слишком сильна, а разгром вашей армии в каком-то одном приграничном сражении невозможен. Как показал опыт Великой войны, даже если германская армия возьмет Санкт-Петербург или Москву, то это нам ничего не даст, кроме просто-таки колоссальных потерь. Русские же из войны не выйдут и будут воевать до последнего.

Я кивнул. Это да. До последнего вашего солдата на нашем пути. До того самого красного флага над вашим Рейхстагом и над резиденцией моего царственного собрата и кузена кайзера в Потсдаме. А то, что на красном флаге будет не серп-и-молот, а Звезда Богородицы, ничего не меняет. Мы обязательно придем, даже если отступим вначале. Придем. И порвем. На немецкий крест, на британский флаг порвем. Позора Брестского мира эта история никогда не узнает. Атака Мертвецов и гордый русский флаг, ныне реющий над Крепостью-Героем Осовец в том порука.

Ободренный моим кивком, Макс заговорил куда энергичнее, стараясь развить свой успех в переговорах.

— Да, мы больше не противники, мы союзники в достижении общей великой цели. Каждая из наших держав заинтересована в экспансии, в продвижении своего образа жизни, своих товаров и своего влияния на новые территории. Объективная же практика показала, что война в Европе вообще не имеет никакого смысла. Перед нами весь мир и мы должны мыслить глобально. Кто нас вынуждает воевать в Европе? Прежде всего, это Великобритания. Стараясь отвлечь ведущие державы мира от несправедливого распределения колоний, Лондон делает все, чтобы основные конкуренты просто истекли кровью миллионов погибших в бессмысленных сражениях на полях Европы, пока дельцы лондонского Сити наживают свои огромные капиталы в своих заморских колониях. Мы истекаем кровью за чужие интересы в то время, как силы европейской цивилизации тают все больше и больше, уступая диким народам Востока и Африки. Именно политика официального Лондона приближает упадок европейской цивилизации. Противостоять этому — наш долг перед историей и всем человечеством!