Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

(прим. на полях: хоть Левушке* удалось успокоить этих гиен беззубостью рабочего контроля их предприятий его МексПрофПетро, но эти акулы никогда не бывают сыты).

В-третьих, реставрация буржуазно-помещичьего республиканизма в Монтерее, при поддержке конституциолистских элементов всемексиканской буржуазии, и при помощи канадских войск и техасских наёмников, не могла не обострить борьбы против контрреволюции у нас, не могла не окрылить планов, не поднять духа у нашей контрреволюции.

В-четвертых, крайне обострилась продовольственная разруха и грозящая уже привести к прямому голоду как вследствие того, что на у нас на местах правят зачастую анархиствующие полубандитские элементы, и вследствие усилий мелкой буржуазии и капиталистов вообще сорвать хлебную монополию, при недостаточно твердом, дисциплинированном и беспощадном отпоре господствующего класса, т. е. пролетариата, этим стремлениям, усилиям и попыткам.

(прим. с товарищами пустивших Махно в наркомпрод пора бы уже по-революционному разобраться!)

В-пятых, мы, к глубочайшему сожалению, не можем сейчас рассчитывать на помощь Европейского пролетариата. Завершение Мировой войны не принесло облегчения массам европейских рабочих. Они так же голодают, а всеобщая волна репрессии не даёт им нам действенно помочь. Обстановка в Англии, Австро-Венгрии, Голландии и странах Северной Европы ещё оставляет шанс на то что рабочему классу удастся там устоять и добиться новых уступок от буржуазии. Но в остальной, же Европе революционная волна задушена и не сможет подняться раньше следующего лета, когда неспособность и нежелание европейских монархий справится с голодом и «американкой» станет всеочевидна, и троны начнут рушить уже сами поборники этих империй. Но нам главное этот год устоять.

В-шестых, революция здесь в Мексике испытывает острейший кадровый голод. Буржуазные специалисты активно бегут на Север и из страны. Доступный нам местный и европейский революционный резерв практически полностью исчерпан. Оставшихся на свободе в Европе товарищей едва хватает, чтобы сохранить позиции для полулегальной борьбы. Североамериканские же и английские товарищи не очень рвутся к нам ехать, «чтобы не ослаблять местный фронт антиимпериалистической борьбы». Они конечно тормозят интервенцию и блокаду, дают нам время подготовится, но трудно успеть, когда некому учить массы основам социализма, направлять их в порывах революционной борьбы.

В-седьмых, нам брошен дерзкий идеологический вызов. В то же время в михайловской России революционное движение затерроризировано арестами, а трудящиеся массы обмануты пропагандой монархоосвобожденчества. Этот «богоизбранец» заткнул уши трудящихся обещаниями, а рты подачками. Всех же, кто мог думать и смел говорить, ссылает или вешает на площади! Кровавой рукой он отвел смуты, заставил буржуазию и дворянство подкинуть народу не только крошки, но и корочки со своего стола. Вернув самодержавие, он обещал осенью выборы в полной надежде на то, что из-за этих подачек холопы меж собой подернуться и ещё будут просить их рассудить «царя-батюшку». Освободив от турок Ромею новоявленный Базилевс посеял надежду на то, что земли, наконец, на всех православных хватит. А одному, без крестьянства, русскому пролетариату не победить. Даже пропаганда наших идей в России практически невозможна. Потому важно сохранить костяк партии, используя все возможности для легальной борьбы. Из михайловских застенков революции не сделаешь. Потому нужно предпринять все возможности для вывоза всех товарищей, которым угрожает арест, и вызволения арестованных и ссыльных. Сегодня это главный кадровый резерв нашего Интернационала, надежда нашей Социалистической Революции!

(прим. в России эти жертвы будут напрасны, а здесь без наших проверенных товарищей мы так и не сможем перебороть в иберийцах Кабальеро*** веру в братство с анархистами ради общей борьбы).

Уэрто и Каранса оставили рабочему классу в наследство страну, разоренную донельзя их грабительской, преступной и тягчайшей междоусобной войной, страну, ограбленную мексиканскими и иностранными империалистами дочиста. Хлеба хватит на всех только при строжайшем учете каждого пуда, только при безусловно равномерном распределении каждого фунта. Хлеба для машин, то есть топлива, тоже крайний недостаток: встанут железные дороги и фабрики, безработица и голод погубят весь народ, если не напрячь все силы для беспощадно-строгой экономии потребления, правильности распределения. Катастрофа перед нами, она придвинулась совсем, совсем близко. За тяжелым маем идут еще более тяжелые июнь и июль.

Нужен массовый «крестовый поход» передовых рабочих, профессиональных борцов революции ко всякому пункту производства хлеба и топлива, ко всякому важному пункту подвоза и распределения их, для повышения энергии работы, для удесятерения ее энергии, для помощи местным органам крестьянско-рабочей власти в деле учета и контроля, для вооруженного уничтожения спекуляции, взяточничества, неряшливости. Эта задача не нова. Новых задач, собственно говоря, история не выдвигает, — она только увеличивает размер и размах старых задач по мере того, как увеличивается размах революции, растут ее трудности, растет величие ее всемирно-исторической задачи.

Лев Троцкий — председатель Центрального совета Профессионального союза рабочих топливной промышленности (МексПрофПетро), генеральный комиссар фабрично-заводских контрольных комитетов иностранных предприятий нефтяной и угольной промышленности

Ларго Кабальеро — сопредседатель РевСоцИнтерна и временный президент Мексики

пометка для секретаря

«Хуэносу. Оставляю текст нас столе. Отдай тезисы в пишбюро, потом принеси на правку. Все встречи сегодня и завтра отложи. Понимаю что всё срочно, но работать не могу. Товарищам сообщи, что у нас родились две девочки: Майя и Алексадра. Хожу как хмельной. Хорошо, что Федор* вовремя прилетел из Тампико, всю организационную суету адресуй ему.»

*Фёдор Арманд (1896–1936) — создатель КРКАФ, «Пилот Революции».

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. МАЛАЯ КАМИННАЯ. 9 мая 1918 года.

Отпив коньяк, Виктор спросил:

— Ты вчера встречался с Максом, насколько я знаю.

Любит римский Император делать резкие повороты во время пьянки. Впрочем, я и сам такой же точно. В общем, грех жаловаться.

— Да. Предлагал поделить мир.

Виктор усмехнулся.

— Между кем и кем, если не секрет?

Удивляюсь.

— Какие могут быть между нами секреты, если мы практически одна семья, не так ли?

— Так.

Я ткнул пальцем в стоявший на камине инкрустированный глобус.