Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

Пожимаю плечами.

— Мне кажется, что пришла пора интегрировать наши системы военного управления, поскольку Единство и Рим являются основой безопасности всего Новоримского Союза. Но об этом поговорим потом, мне кажется, что события начинают входить в решающую фазу.

Император Рима внимательно посмотрел на меня, кивнул, после чего сказал:

— А мне кажется, что я начинаю понимать, как ты победил при Моонзунде. Просто взошло солнце и наступил завтрашний день. Вот и все.

Ну, может и так.

ЭГЕЙСКОЕ МОРЕ. В ВИДУ ДАРДАНЕЛЛ. ЛИНКОР HMS INDOMITABLE. 10 мая 1918 года.

Адмирал сэр Джон Де Робек быстро вскинул свой мощный бинокль. Со стороны берега, минуя русская эскадру, к ним медленно приближалась настоящая воздушная армада идущих стройными рядами тяжелых бомбардировщиков S-22 «Muromets». И было в этом строю что-то несуразное, необычное, неверное, что мешает глазу на таком расстоянии определить в чем же подвох.

— Сэр! Русская эскадра разжигает свои котлы!

Резкий бросок бинокля к поверхности моря. Действительно, вяло крейсировавшая эскадра русских и их союзников, вдруг пришла в движение, а из труб усиленно повалил черный дым, явно показывая, что котлы прогреты на всю мощность.

Русские явно готовились к маневру и одному Богу известно, что у них там в голове!

— Боевая тревога! Котлы на полную мощность! Противоаэропланные пушки и пулеметы к бою! Огня без команды не открывать!

По палубе и сходням забегали вышколенные английские матросы, спеша исполнить приказание своего адмирала.

В бинокль Де Робек следил то за приближением русских аэропланов, то за начинающими перестроение кораблями… кого? Союзников? Противников? Как определить? Ведь вся ответственность сейчас на нем, на сэре Джоне Де Робеке, адмирале и баронете. И в далеком Лондоне именно его сделают козлом отпущения за любой промах, даже если он лично к нему не будет иметь никакого отношения.

Вот что ему сейчас делать?

Русская эскадра явно выстраивается в боевой порядок. Наверняка орудия береговых батарей уже готовы открыть огонь. Одному Богу только известно, сколько в здешних водах подводных лодок, где границы минных полей и прочее. Одному Богу!

И русским.

Адмирал спешно отдавал команды по кораблям эскадры, старясь успеть перестроить ее в боевой порядок на случай, если русские начнут бой. В принципе, расстояние достаточное, и вряд ли их накроют первым же залпом, а эсминцы вряд ли так уж безнаказанно подпустят к линкорам и броненосцам вражеские подводные лодки. Единственное, что вносило неопределенность в общую позицию, так это как раз вот эти аэропланы в небе. От них можно ожидать чего угодно. И беда как раз в том, что не знаешь, чего и ожидать.

А аэропланы все ближе и ближе.

ЭГЕЙСКОЕ МОРЕ. В ВИДУ ДАРДАНЕЛЛ. ЛИНКОР «ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ I». 10 мая 1918 года.

Вице-адмирал Саблин проводил взглядом удаляющуюся воздушную армаду и вновь обратил свой взор на британскую эскадру. Зашевелились британцы, зашевелились. Но и союзная эскадра уже выстраивалась в боевой порядок.

У британцев эскадра больше и объективно сильнее. Мало того, что сильнее, но и едина сама по себе. Союзники же представляли собой достаточно разномастную группировку, которая толком не прошла боевое слаживание, что, в случае боя, всегда негативно сказывается на своевременности и согласованности выполнения приказов, и, в конечном итоге, на итогах сражения в целом. Да и не было у Михаила Павловича уверенности в надежности и устойчивости союзников, если дойдет до решительного боя. Те же греки могли подвести в любой момент, отказавшись стрелять по британцам, ведь фигура бежавшего в Лондон опального премьера Венизелоса все еще весьма популярна среди офицеров и адмиралов эллинского флота. Да и с ближайшими союзниками итальянцами не все так хорошо, как это можно было бы вообразить, глядя на их линкоры, броненосцы и крейсера. Ведь ни для кого не секрет, что качество итальянских кораблей самым негативным образом компенсировалось качеством выучки и моральной устойчивости их экипажей.

Да уж, в такой ситуации, вице-адмирал Саблин очень бы хотел иметь в составе эскадры все те линкоры, которые сейчас красовались напротив Дворца Единства и которые командующий Южным флотом адмирал Бахирев наотрез отказался ему предоставить.

Нет, Саблин прекрасно понимал значение их нахождения пред окнами мировых посольств в Константинополе, в том числе пред британскими окнами, но, если дойдет до боя, есть огромный риск того, что линкорам этим потом присоединяться будет уже просто не к кому и они так и застрянут по ту сторону Дарданелл, прикрываясь береговыми батареями и совершая эпизодические вылазки. Разгром же эскадры адмирала Де Робека позволил бы союзникам перехватить инициативу в Восточном Средиземноморье.

Но, что есть, то есть. Вдруг что, русские моряки не посрамят гордого Андреевского флага.

Да, вдруг что.

Осталось совсем недолго.

Башни орудий главного калибра плавно повернулись в сторону британского флота, холодно глядя на чужие корабли нарезными жерлами своих стволов.

На палубе особые команды готовились к предстоящему фейерверку.

В НЕБЕ НАД ЭГЕЙСКИМ МОРЕМ. В ВИДУ ДАРДАНЕЛЛ. 10 мая 1918 года.

Песня озорно и задорно раскатывалась над морем.

— Пошли девки на работу,

Пошли девки на работу,

На работу, кума, на работу!

На работу, кума, на работу!

Под днищем самолета уходили назад волны, сменяясь все новыми и новыми. «Развеселая Стратим» хищно рубила воздух винтами, приближаясь к британской эскадре. Позади, справа и слева яростью гудели моторы их женского 5-го Императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы».

Хвост прикрывает ведомая «Вездесущая Жар-птица» подпоручика Антиповой. Слева возглавляет свою первую эскадрилью «Разящая Алканост» капитана княгини Долгоруковой. Справа летит в строю вторая эскадрилья под водительством «Голосистой Сирин» штабс-капитана Анатры. И дальними крыльями строя идут третья эскадрилья штабс-капитана Самсоновой, летящей на своей «Разбитной Гамаюн» и, наконец, четвертую вела «Разящая Феникс» штабс-капитана баронессы де Ларош.

Галанчикова усмехнулась. Да, после окончания войны далеко не все иностранки, служившие в их полку, пожелали вернуться домой. Впрочем, для многих из них дом уже здесь — в России и Ромее. Та же командир «Четверки» Раймонда де Ларош не только сменила французское гражданство на подданство Единства, но и стала самой настоящей баронессой, а не только использовала это звучное слово в качестве сценического образа. Хотя, следует признать, титулы в их полку уже имели не так мало летчиц, и минимум половина из них были пожалованы уже в ходе Великой войны, сражений за Ромею и эпохальной битве при Моонзунде.