Александр Афанасьев - Золото партии

В поисках решений этих мучительных загадок Ангел бродил по мостовым Петрограда – но ответов не находил, как не старался…

В этот день он забрел на Елагин остров. Бывший остров Трудящихся, до революции он был собственностью князей Белосельских-Белозерских, здесь строили дворцы и элитные дачи. Потом в этих дворцах и дачах открыли пансионаты для трудящихся, а теперь пансионаты или закрыли или превратили в музеи, а на свободных местах построили самую дорогую в городе элитную недвижимость. Столь же дорогую, сколь и безвкусную. Круг, можно сказать, замкнулся.

Главная проблема российской истории в том, что ни одна проблема фактически не решается. История идет по кругу, и победа одной стороны – влечет не движение вперед, а неизбежный реванш…

– Заблудились?

Это был Музыкант. Он видимо пришел со стороны дач – тут были госдачи Управления делами Президента.

– Здесь не заблудишься.

– Теперь да.

Они медленно пошли по набережной, рука об руку.

– Удивлены? Я вас не караулил. Просто это и мой город тоже.

– «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз, до прожилок, до детских припухших желёз…»

– «Ты вернулся сюда, так глотай же скорей. Рыбий жир ленинградских ночных фонарей, Узнавай же скорее декабрьский денек, Где к зловещему дегтю подмешан желток…» – без труда продолжил Музыкант. – Кстати, Осип Мандельштам написал эти стихи, когда скрывался в городе от ОГПУ. А это знаете?

Январский день. На берегу Невы

Несется ветер, разрушеньем вея…

Где Олечка Судейкина, увы,

Ахматова, Паллада, Саломея.

Все, кто блистал в тринадцатом году,

Лишь призраки на петербургском льду…

Вновь соловьи засвищут в тополях

И, на закате, в Павловске иль Царском,

Пройдет другая дама в соболях,

Другой влюбленный в ментике гусарском,

Но Всеволода Князева они

Не вспомнят в дорогой ему тени! 44 44 В. Иванов. 1922 год.

Ангел усмехнулся

– Вы умеете читать мысли?

– Простите?

– Я только что думал о том, что у российской истории есть одна особенность – ее вечная незавершенность.

– То есть?

– Подумайте – Франция, Великобритания, США. Во всех этих странах в той или иной форме были революции. В США тоже – Война за независимость есть война революционного типа. Во всех этих странах – в общем-то, цели революции были достигнуты, куда шли, туда и пришли. С издержками – но пришли, и, по крайней мере, понятно, за что заплачена цена. В России не так. Здесь обязательно вслед за семнадцатым годом будет другая дама в соболях, и другой гусар. И все жертвы, которые Россия принесла в ХХ веке – вы когда-нибудь задумывались о том, что они, получается, напрасны? Мы – там же где и начинали…

– Дамы с соболями были и есть… – едким тоном сказал Музыкант, – Это верно. Наторговали, наворовали – и облачились в соболя. Вот только гусар не наблюдается. Ментик гусарский не налезает на брюхо.

Ангел не нашел что ответить.

– А вы не задумывались о том, что, может, потому Россия и существует тысячу лет? Может, если мы найдем окончательные ответы на вопросы, которые нас мучают – отпадет нужда и в России как таковой? Я, собственно, вас нашел вот по какому вопросу. Несколько… личному. Ваша супруга…

– Что с ней?! – резко спросил Ангел

– Пока ничего. Вот только отчет лондонской резидентуры говорит о том, что она ввязалась в сомнительную историю. Которая может стоить ей жизни.

– Какую историю?

– Историю с каналами финансирования… Совзагранбанки. Она задает вопросы. А это добром не кончится – даже сейчас…

Далекое прошлое. Январь 1980 года. СССР, Москва. Дом-2

Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую

Начнёт ли кукушка сквозь дым поездов куковать

Задумаюсь вновь и как нанятый жизнь истолковываю

И вновь прихожу к невозможности истолковать

Сережка ольховая, легкая будто пуховая

Но сдунешь её – все окажется в мире не так

И видимо жизнь не такая уж вещь пустяковая

Когда в ней ни что не похоже на просто пустяк

Сережка ольховая выше любого пророчества

Тот станет другим, кто тихонько её разломил

Пусть нам не дано изменить все немедля как хочется

Когда изменяемся мы, изменяется мир…

Эдуард Хиль

1980 год. Апофеоз Холодной войны. Начало афганской трагедии…

Председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов приехал на работу поздно, как и во все последние дни. Нездоровилось… слишком высокое давление, 780 мм ртутного столба, никогда такого не было.

В этот день почты было немного: схлынул бумажный поток, вызванный проводимый в стране А. операцией Шторм 45 45 Страна А. – Афганистан, она так обозначалась во всех официальных документах, начиная с печально знаменитой записки в Политбюро. Операция Шторм – штурм дворца Амина 25 декабря 1979 года. Начиная с этого момента – СССР а потом и Россия вступили в полосу войн, которые идут и поныне. . Операция прошла почти идеально – группы «Каскад» и «Зенит», а так же мусульманский батальон за час с небольшим взяли укрепленный объект, охраняемый впятеро превосходящими их силами противника. Что удивительно – обошлось почти без потерь. Ввод частей 40-й армии так же прошел почти идеально, если не считать потерянного самолета – но всего одного. Теперь надо готовить передачу контроля над страной афганским товарищам из Парчама и скорее всего к лету части 40-й армии можно будет возвращать домой. Если Зия уль-Хак 46 46 Диктатор Пакистана, пришел к власти в результате государственного переворота, поддерживал США и моджахедов. Погиб в 1988 году при крайне подозрительных обстоятельствах. чего-нибудь не выкинет.

Председатель устроился в кресле поудобнее, поморщился – голова все же болела, несмотря на принятые лекарства. Отхлебнул из стакана чая с лимоном – ему принесли, не дожидаясь звонка, потому что Председатель всегда в начале работы пил чай с лимоном – и принялся просматривать документы.

В основном они были, конечно, из первого главка – разведки. Острота ситуации с Афганистаном немного спала, сейчас ситуация в основном переместилась в ООН – а это уже епархия МИД и аппарата ЦК – его международного отдела. Пусть думают, что говорить и как отбиваться.

Теперь на повестке дня стоял Иран. Наше южное подбрюшье. Ситуация там, мягко говоря, неоднозначная, а Кирпиченко, в ведении которого находился регион – изначально не совсем правильно оценил произошедшее. Теперь муллы расправляются не столько с шахскими прихвостнями, большинство из которых сумели бежать, сколько с прогрессивными деятелями из коммунистической партии Ирана, ТУДЕ. Посольство фактически находится в осаде, посол посылает одну за другой панические шифровки, требует вывезти верхушку партии ТУДЕ, используя оперативные возможности ПГУ КГБ. Вывезти то можно, только вот что это за коммунисты, которые собственного народа боятся и от него бегут? С другой стороны – а что, лучше, если их всех расстреляют? Муллы – это тебе не шахская охранка, они фанатики. И они отчетливо понимают – главное не взять власть, главное ее удержать. Потому то и обрушились они с репрессиями – не на представителей уже поверженного режима и отстраненных от власти классов – а на опасных конкурентов справа и слева, на демократические силы. На их стороне – наиболее темная и отсталая часть деревни, в городах все ненавидели Шаха и его режим, но это не значит, что они готовы были поддержать аятолл. Значит, аятоллы будут расправляться с конкурентами, а что делать нам… еще вопрос.