Сергей Васильев - Император из стали: Император и Сталин. Император из стали [сборник litres]

– Но Плеханов и Ульянов не просто социалисты. Они – марксисты, – опять покачала головой Беатрис, – они считают, что угнетатели – не расы и нации, а наднациональные классы феодалов и капиталистов…

– Это их проблема, – грубо оборвал англичанку американец, – как и что считать, но если захотят, чтобы их поддерживала демократическая прогрессивная общественность, они должны сначала говорить о праве наций на самоопределение и только потом – про завиральные идеи господина Маркса.

– Про право на самоопределение наций, входящих в состав Российской империи, – уточнил, подняв указательный палец, Уркварт.

– Ну да, конечно, – фыркнул Гувер, отвернувшись к окну.

– Не воротите нос, Герберт, – усмехнулся англичанин, – мы прекрасно помним, чьей колонией вы были, как и то, что собой представляет американская нация. В первую очередь в ваших интересах, чтобы идеи, навязываемые России, ни в коем случае не переползли её границы. Если они доедут до ваших штатов, вам там станет мало места из-за племён сиу, шайенов и апачи, желающих самоопределиться.

Гувер кивнул, не поворачивая головы, а Уркварт продолжил, обращаясь уже к Беатрис:

– Понимаете, леди, у Ульянова и его соратников просто не будет другого выхода – революционная поляна в России изрядно вытоптана самыми разнообразными революционными движениями и партиями, и прежде всего – эсерами. Эсеров больше, они опытнее, их социальная база – многочисленнее… Помыкавшись в России по задним дворам немногочисленных заводов и фабрик, Ульянов и компания поймут, что непаханым полем являются не столько пролетарии, сколько инородцы, которые уже составляют больше половины населения империи. Ну а мы им в этом поможем…

– И не только мы, – включился опять в разговор Гувер, – пруссаки и австрийцы, японцы и османы тоже не сидят сложа руки…

– Да, – кивнул Уркварт, – весь цивилизованный мир готов вместе с Ульяновым бороться за освобождение наций Российской империи, угнетенных великороссами…

– Ты плохо знаешь Маркса, Беатрис, – вставил своё слово Джеймс Макдональд. – Со своим другом и соратником Энгельсом он гениально ввёл в оборот понятие реакционных народов, чем резко упростил нашу задачу. Русских он однозначно относил к таковым, и я позволил себе напомнить об этом Ульянову… [89] «Славяне – мы еще раз напоминаем, что при этом мы всегда исключаем поляков, – постоянно служили как раз главным орудием контрреволюции. Угнетаемые дома, они вовне, всюду, куда простиралось славянское влияние, были угнетателями всех революционных наций» (Демократический панславизм. Написано Ф. Энгельсом 14–16 февраля 1849 г. Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung»). Он, конечно, скривился, но я сказал, что не стыдно быть рабом – стыдно не осознавать, что ты – раб. О чём тут спорить, сказал я ему, если ваш Чернышевский про вас писал: «…жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы». Надо учиться ненавидеть свое рабское прошлое и гордиться тем, что теперь наконец-то вы осознали свою рабскую сущность и будете с ней сражаться – выдавливать из себя по капле раба, бороться за право окраин на самоопределение, каяться и платить за то унижение, которое пережили инородцы под игом великороссов…. [90]Ну а мы поможем в этой борьбе…

– Но мы ведь тоже социалисты! – слабо сопротивлялась Беатрис. – Как же мы можем подменять классовую борьбу национальной?

– Вот именно потому, что мы – социалисты, – назидательно улыбнулся Джеймс, – именно поэтому мы должны делать то, что мы делаем. Для того чтобы построить социализм у себя, нам придётся изъять некоторое количество ресурсов у неполноценных или реакционных, как сказал Маркс, наций. И социалисты Плеханов и Ульянов просто обязаны нам в этом помочь. Если они этого не сделают – им не будет на кого равняться, не будет с кого брать пример, и тогда всё великое дело построения общества всеобщего благоденствия может не состояться!

– Да, – согласился Гувер, – мы должны быть постоянным примером, сияющим градом на холме для этих диких полуварваров. Они должны мечтать о нашей технологической мощи, об устройстве наших трестов, о нашем образовании – как живом образце для их социализма [91] и Украину, чтобы давить демократическое движение в Персии и в Китае…» (Ленин В.И. О национальной гордости великороссов). «Черпать обеими руками хорошее из-за границы: Советская власть + прусский порядок железных дорог + американская техника и организация трестов + американское народное образование etc. etc. + + = Е = социализм» (Ленин В.И. Планы статьи «Очередные задачи Советской власти», т. 36, с. 550 ПСС). . И они за это должны щедро платить. И да поможет нам Бог! – резюмировал он, после чего в его руках материализовалась симпатичная корзинка, из которой призывно торчало горлышко запечатанной сургучом бутылки.

Марсель, Канкрин. Разведка

Январская погода в Марселе зависит от мистраля – ледяного ветра, дующего с горного хребта Севенны. Маша ощутила его, как только сошла на берег, и сразу же промерзла до костей, несмотря на грамотную, почти сибирскую экипировку. Отстукивая зубами тарантеллу, девушка запрыгнула в закрытый тарантас, называемый во Франции «купе», и облегченно вздохнула, сунув извозчику адрес, заботливо написанный мичманом на открытке, и закрыла глаза, предвкушая теплый прием, горячий чай и отсутствие круглосуточно качающейся под ногами палубы.

Ехать пришлось недолго. Уже через пять минут колеса прощально грохнули по брусчатке, повозка остановилась, и Машиному взору открылась совсем не аппетитная панорама старого, средневекового города, располагавшегося между набережной и собором Сен-Лоран. Ничего похожего на особняки или виллы в этой части города не наблюдалось, а то, что было в наличии, словом «жилище графа» можно было назвать с очень большой натяжкой.

– Стоять! – тихо, но повелительно приказала Маша извозчику, уже намеревавшемуся задать стрекача из этого негостеприимного места. – Это точно Rue de Sion?

Извозчик радостно закивал головой, не переставая косить глазами по сторонам, откуда в любую минуту могли выйти лихие люди и облегчить кошелёк.

– Полуимпериал, – четко проговорила Маша немыслимую для местного гужевого транспорта сумму. – Один золотой полуимпериал, если доставишь открытку по указанному адресу и вернешься обратно с пометкой о доставке.

На Машу уставились два огромных глаза, в которых жадность боролась с инстинктом самосохранения и, кажется, побеждала.

Посмотрев ещё раз на адрес и беспомощно оглянувшись по сторонам, извозчик сплюнул, бросил вожжи на облучок, буркнул: «Мадемуазель, присмотрите за лошадью…» – и исчез в узкой, как цирковые панталоны, улочке.

Маша обошла повозку, нашла крюк на стене, привязала бесхозные вожжи, забралась в тарантас и плотно закрыла дверцу, отгораживаясь плюшевой обивкой от внешнего агрессивного мира. Засунула руки в муфточку, нащупав там заботливо припрятанный браунинг, аккуратно сняла с предохранителя… Вот теперь можно было и подождать…