Сергей Васильев - Император из стали: Император и Сталин. Император из стали [сборник litres]

Вернувшийся извозчик, резво подбежавший к купе и радостно распахнувший дверь тарантаса, увидел прямо напротив своего носа ствол пистолета, вытаращил и так огромные глаза, запнулся на полуслове и долго тряс головой, показывая пальцем на утробу узенькой улочки.

– Приказано отвезти мадемуазель в Hôtel de Cabre, – выпалил он наконец, когда Маша убрала пистолет обратно в муфту, и способность говорить вернулась наконец к водителю лошади.

– В отель так в отель, – вздохнула Маша. Ей было уже все равно, где закончить это бесконечное путешествие, лишь бы скорее.

Стоящий в двух шагах от набережной Hôtel de Cabre выглядел гораздо приличнее тех трущоб, где Маша оказалась по милости мичмана Головина. Но на полноценный отдых в нем можно было не рассчитывать, во всяком случае, в светлое время суток, когда отель фактически превращался в офис для самых различных торговых компаний, занимающихся доставкой-отправкой морских грузов, экспедицией, страховкой, шипчандлерским обслуживанием и прочее, прочее, прочее. Впрочем, надежды на отдых не оставалось и по другой причине.

Не успела Маша привести себя в порядок, как в номер заявился портье с запиской, на девять десятых состоявшей из самых изысканных извинений и витиеватых комплиментов. Последняя же часть содержала приглашение посетить загородную резиденцию графа. К записке прилагался ожидающий у гостиницы экипаж, предоставленный в полное распоряжение Маши «доколь ей будет угодно» и открытка с изображением резиденции, чтобы уж точно не перепутать и не заблудиться…

– Да, – покачала головой Маша, осматривая скромный двухэтажный особняк, расположенный на прибрежном утесе, увенчанном крепкими каменными стенами, и соединенный с остальной сушей лишь узкой дорожкой, упирающейся в мощные, окованные железом ворота. – Не резиденция, а настоящая крепость, построенная по всем правилам фортификационного искусства…

С сожалением посмотрев на уже приготовленную постель и тяжело вздохнув, она принялась собираться. Выспаться все равно уже не получится – любопытство не даст сомкнуть глаз, пока она не увидит наконец этого загадочного графа и не передаст ему слова не менее загадочного мичмана.

Немногословный дворецкий проводил Машу в гостиную, больше напоминающую музейную экспозицию со стенами, увешанными холодным оружием и портретами офицеров в мундирах эпохи Александра I и Александра II. Центральное место занимала картина с изображением русского генерала инфантерии со скрещенными на груди руками и муаровой лентой высшего ордена Российской империи – Андрея Первозванного.

«То правда, что мне удалось кое-что сделать; но главная моя заслуга остается неизвестною; она состояла в том, что я многому помешал сделаться» [92] Это реальные слова Егора Францевича Канкрина, оставленные потомкам и отражающие беспощадную борьбу, которые вели с графом высокопоставленные сановники за право грабить русский бюджет, который они считали своим частным карманом. , – прочитала Маша гравированную надпись на богатом окладе, еще раз обвела взглядом портрет и задержалась на глазах генерала, которые ей были почему-то на удивление знакомы.

– Да-да, вы не ошиблись, Мария Александровна. Вам, действительно, частично знакомо это лицо, – услышала Маша за спиной чей-то низкий баритон. – Это прадедушка вашего нового знакомого, милостью которого вы и оказались в этом доме.

Маша стремительно повернулась на голос всем корпусом, как обычно она это делала на войне, становясь к противнику боком, с отставлением левой ноги и одновременным приведением оружия в боевую готовность…

– Браво, Мария Александровна, браво, – голос принадлежал сидящему в кресле-каталке, на вид вполне крепкому и жилистому мужчине, своим пенсне и бородкой клинышком похожему на профессора или на доктора. Выбивались из мирного описания только глаза – внимательные и цепкие, с характерным прищуром, по которым Маша уже научилась отличать людей, профессию которых в высшем обществе предпочитают не афишировать и даже слегка презирать.

– Но, простите, откуда вы знаете, как меня зовут? – недоуменно произнесла Маша, смущенно пряча свой игрушечный пистолетик в ридикюль. – На открытке был написан только адрес… Ваш адрес…

– Прошу еще раз прощения, – наклонил голову хозяин дома, – за то, что не мог вас принять раньше и встретиться на рю Симон… Скажите, а Саша ничего не просил передать на словах?

Маша вытянулась в струнку, как обычно делала на уроках во время декламирования заученных наизусть текстов, и, закрыв глаза, выпалила: «Племянник встретился с Фальком в тесном семейном кругу, но к согласию они не пришли. Ждем дядюшку».

– Фу-у-у-у, – облегченно выдохнул граф, – простите еще раз великодушно. Теперь я точно знаю, что вы – это вы… Я действительно не мог встретиться с вами раньше… Риск был слишком велик, а письмо Саши еще предстояло расшифровать, поэтому возникла столь досадная пауза. Сейчас же у меня нет никаких сомнений, что вы – это вы, и я не могу выразить радость, которую принес ваш визит и известие, что Саша жив, в чем мы все уже начинали сомневаться.

– Александр Георгиевич – граф… Открытка с адресом – шифровка… Встречаться со мной опасно… Ваше сиятельство, вы ничего не хотите мне пояснить?

– Машенька… Разрешите старику вас так называть? Я соскучился по русским именам в этой глуши, – прочувственно произнес граф, махнув рукой на окно, за которым отчаянно орали чайки и медленно погружались в пучину ночи окрестности Марселя. – Я всё-всё-всё вам объясню и смею заверить, что сейчас, в этом доме, вы находитесь в полной безопасности. В соседней комнате накрыт стол, а на втором этаже для вас приготовлена отдельная комната. Предлагаю подкрепиться и отдохнуть, после чего обещаю удовлетворить ваше любопытство полностью. Договорились?

– Договорились наполовину, – упрямо наклонила голову Маша. – Я с удовольствием пообедаю, потому что еще не завтракала, но вы мне обязательно расскажете за трапезой, что здесь происходит, потому что без ответов на вопросы я все равно не смогу заснуть. А измученная бессонницей я некрасивая, – игриво закончила девушка и вложила в свой взгляд всё обаяние, которое ей было доступно.

– Ах, Маша… Какое же вы чудо, – удовлетворенно рассмеялся граф. – Что ж с вами делать? Договорились, конечно, идемте же. Стол накрыт, утка стынет… Точнее, вы – идите, а я поеду…

– Мне придется начинать очень издалека, – начал граф после того, как первый голод был утолен и Машины столовые приборы перестали напоминать ветряную мельницу перед ураганом. – Но без этого вы ничего не поймете и вынуждены будете задавать дополнительные вопросы, которые я постараюсь предупредить. Итак, прадед Саши – граф Канкрин – был человеком более чем известным… Думается, что в истории России не было такого министра финансов, как Егор Францевич, чья управленческая деятельность, идейно-политические взгляды и научно-практические обобщения стали бы предметом столь пристального интереса и исследований многих видных ученых… Но самое главное детище этого публичного человека было тщательно скрыто от посторонних глаз, хотя всегда оказывало ключевое влияние на принятие решений венценосными особами.