Номен Нескио - День воина. Историческая фантазия о событиях при селе Шевардино в августе 1812 года

– Ты чего тут, охраняшь их что ле? – обратился к Николаю возница с первой подводы, указав кнутом на сложенные трупы, – Так в том надобности нет.

– Езжай, езжай, – ответил Почаев, поглубже натягивая шапку, – Тебе- то что за печаль? Я своих жду грузиться.

– А то садись, таки подвезу, – не унимался возчик, слегка стегнув лошадь, – Но-о-о….

– Да нет уж, благодарствуй! – ответил ополченец, взглянув на страшный груз в подводах, – Мне пока в другу сторону.

Он отвернулся от дороги и ещё долго всматривался во мрак и стену из снега, освещаемые луной, надеясь разглядеть ту фигуру солдата по фамилии Иванов, что прежде заговорил с ним.

***

Глава 2.

Нетанцевальные па месье

де Талейрана.

Закрытый экипаж стоял на неприметной улице пригорода Парижа в один из последних дней февраля 1812 года, тщательно скрывая двух месье, негромко беседующих между собой. Одним из мужчин был бывший иностранный министр Франции месье Шарль Морис де Талейран- Перигор. Его собеседник, среднего возраста господин, занимавший официально должность скромного советника по финансам при русском посольстве во Франции граф Карл Нессельроде.

Если бы некто, совершенно тайно присутствовал при этой встрече, да, собственно как и при других рандеву, то без всякого сомнения сделал бы вывод, что эти два человека были знакомы достаточно хорошо, но более того их связывала тайна, тайна их деловых отношений, которой они совершенно не желали делиться с третьими лицами. Оба господина существенно поднаторели на государственной службе и имели веские основания для подобных встреч, если не сказать более, они стремились к подобным встречам, извлекая из этого мероприятия существенный интерес.

Их знакомство произошло в небезызвестном Тильзите почти пять лет назад, где каждый находился в свите своего императора. С одной стороны это был русский монарх Александр, а с другой император Франции Наполеон. Россия попала в невыгодное положение и, не смотря на мирные договоры, настроения в обществе никак не способствовали укреплению дружественных отношений. И вот, совершенно как нельзя кстати, появился месье иностранный министр, представленный русскому царю генералом Коленкуром. С некоторых пор, месье де Талейран быстро охладел к проектам своего императора, совершенно не стесняясь, принимал деньги и оказывал определённые услуги сторонам, которые были далеко не друзьями европейского диктатора Бонапарта.

– И так, дорогой князь, – начал первым Нессельроде, широко улыбаясь, – Вы желали видеть меня и вот я тут.

Талейран кивнул головой и произнёс:

– Прежде, мне бы хотелось знать, что вы думаете обо всей этой военной суматохе?

– Дорогой мой, я не уполномочен вести какие-либо переговоры. Я всего лишь финансовый советник и не более…. А военная суматоха, это дело военных…. И почему именно я…, почему именно меня вы выбрали в качестве посредника?

– Ну так и я не министр, – тут же парировал француз, – Вы правы, имея своё имя и положение, я бы мог вести свои дела через князя Куракина?

– Именно так и хочу сказать, – ответил Нессельроде.

– Тот, о ком мы говорим, блестящий дипломат, без всякого сомнения. В бытность свою при императоре…, тогда в Тильзите, именно я настаивал на выборе Александра в пользу князя Куракина как посла России во Франции и император Наполеон быстро согласился со мной, если учесть, что у него на всё есть своё твёрдое убеждение и мнение. Но наш «бриллиантовый» князь, слишком уж заметная фигура, поймите меня правильно, к тому, же совершенно без вреда своему поручению от государя и, состоя в числе первых государственных сановников, слишком много уделяет внимания своей внешности и туалету. Это блистательный политик, как внутренне, так и внешне, в полном понимании этого слова.

Он сдёрнул с рук перчатки и помахав ими продолжил:

– Да по запаху духов можно определить, что по соседней улице проследовал экипаж князя, а наше дело требует скрытности. Ну и конечно его возраст…, ему кажется шестьдесят лет, но он бодр и силён духом, даже после пожара на бракосочетании императора и Марии- Луизы, где он пострадал в известной степени.

– Да, тут вы правы… – согласился Нессельроде, постукивая тростью по полу экипажа, – Однако, как вы достаточно быстро убедили меня месье де Талейран. В вас исключительный дар этого убеждения, подкреплённый рассудительностью и здравым рассудком. С вами трудно не согласиться и я всегда восхищался вашими способностями вести государственные дела.

– Что же, тогда давайте закончим это официальное недоверие. И вы, и я, мы прекрасно понимаем, что нуждаемся друг в друге, однако мне льстит ваша осторожность, которую вы проявляете при каждой нашей встрече. Вы держите дистанцию, не опускаетесь…, как это у вас…, до панибратства…. Я правильно охарактеризовал степень отношений?

Советник согласно кивнул головой.

– Будет вам, дорогой граф, я ваш друг, если хотите, но уж точно не враг.

Они замолчали. Нессельроде поправил плотную штору на окне экипажа и взглянул на Талейрана.

– Ну хорошо…, теперь к делам…, – сказал Талейран, и извлёк из внутреннего кармана пакет, – Вот это должно быть у императора Александра.

– Я всё это время хочу вас спросить…, – начал, было, советник.

– Граф, – перебил Талейран, не дав задать вопрос полностью, – Не пытайтесь разглядеть во мне предателя Франции, а Бонапарт не вся Франция, как бы ему не хотелось. Я сторонник незыблемости столпов государства и в этом вижу лишь монархию и государя как гаранта. Эти игры в революцию…, народовластие, баррикады…, расчёт на чернь, призывы прийти, сломать и забрать. Ну не верю я во все эти светлые помыслы для кого-то или во имя кого-то…. Гильотины, виселицы и расстрелы…, и идут по трупам носители всё тех же светлых мыслей. Нет, дорогой граф, это не моё. Плох государь или нет, так решила судьба, и народ обязан служить ему. Моя симпатия к России, вызвана прежде всего особым отношением к порядку. Судьба мятежников, что пытаются пошатнуть общество и русский трон, ужасна, хотя если взять Францию….

Он замолчал.

– Но европейцы считают нас невежественной нацией, – нарушил паузу Нессельроде, – Однако я потомок германских дворян, но считаю себя русским.

– Я предпочитаю видеть трон, а на троне короля, – продолжил бывший министр, – И совершенно не важно, какими он будет обладать способностями как политик и правитель. Другое дело кто окружает монарха, кому он доверяет действовать от своего имени…, да пусть это будет война или дипломатия или торговые союзы. Главное, что есть человек облеченный королевским расположением и особыми полномочиями, который добывает победы и преференции для своего государства.