Олег Волков - Одиннадцатый император

Слова обвинительной речи фатрийского дипломата содержат только печатные слова и выражения. Но все вместе они, как говорится, на грани. Кажется, ещё немного, ещё чуть-чуть, и витус Кулях перейдёт на грязную базарную брань. Простолюдин Гафал, придворный переводчик, весьма бойко переводит торопливую и высокопарную речью фатрийца. Сказывается обширная практика. Благо за последние годы императору Тогешу Лингау, как, впрочем, и многим другим придворным, приходилось довольно часто общаться с иноземцами. Причём чаще и неохотней всего с фатрийцами и стирийцами.

Саян сдержанно улыбнулся. Утус Гафал нехотя смягчает формулировки представителя Фатрии, из множества синонимов и значений придворный переводчик выбирает самые мягкие, самые облегающие. У простолюдина элементарно не поворачивается язык перевести ТАКОЕ его величеству Тогешу Лингау прямо в глаза. Впрочем, благородный раномату – самый неподходящий на Миреме язык для базарной брани. И слава богу! Всё меньше вероятность, что Тогеш Лингау сочтёт себя оскорблённым и объявит иноземцам войну. По плечам и позвоночнику скатилась нервная дрожь, Саян слабо пошевелился. Упаси господь от такого исхода.

Изначально в Зале приёмов императора Тассунары принимали даймё, что прибывали в столицу прожить положенный по закону год. Теперь здесь же и гораздо чаще Тогешу Лингау приходится принимать иноземцев из самых разных стран по самым разным причинами. Причём, в последние года три-четыре дипломаты чаще всего жалуются на буйство самураев. И вот сегодня очередная жалоба на очередное убийство. Впору на дверях Зала приёма повесить табличку с расписанием работы, а то Тогеш Лингау приходит сюда как в свою рабочую комнату. Да и великого советника переселить сюда же лишним не будет.

Большими размерами Зал приёмов не отличается. От стены до стены метров десять, а в длину не намного больше. Как обычно, Саян сидит за спиной Рума Лингау. Это по его настоянию принц по возможности посещает все дворцовые церемонии. Особенно те из них, что так или иначе связаны с приёмом иноземцев. Заодно принц получает великолепную языковую практику. Буквально в последний год у Рума Лингау произошёл существенный прогресс в изучении фатрийского языка. Если так и дальше пойдёт, то, возможно, появится смысл обучить его марнейскому языку, а потом и гилканскому.

Отрадно видеть, что Рум Лингау активно интересуется происходящим. По мере сил и возможностей Саян просвещает его по обстановке в мире и рассказывает о политике его отца. Хотя, если быть точным, о политике хитрого Нитвана Лихтада, великого советника. Ганжан Лингау, хоть и считается наследником престола, по большей части смотрит великому советнику в рот и говорит его словами. А сейчас самого старшего принца в этом зале вообще нет.

У противоположной стены Зала приёмов, едва ли не напротив Рума Лингау, сидит Янсэн Лингау. За спиной брата принца как обычно возвышается могучая фигура Илана Ноора, главного воспитателя. Саян прищурился, пальцы самодовольно сжались в замок. Внешне Янсэн Лингау держится весьма достойно, как и полагается настоящему самураю, хотя на самом деле в его душе бурлит и пенится гнев. Принц то и дело резко вздыхает и сжимает пальцы в кулаки. То, что творится на его глазах, Янсэну Лингау крайне не нравится.

– От имени Юрга 4-го, короля Фатрии, – между тем витус Кулях продолжает громогласно «зачитывать обвинительный приговор», – я требую выдать убийц уважаемого купца Лепада Ягайлича Ринта, а так же заплатить родственникам покойного солидную компенсацию.

Витус Кулях наконец-то умолк. В Зале приёмов повисла тишина. Саян сдвинул брови. Вот оно торгашеское нутро фатрийцев. Витус Кулях долго толок воду в ступе, однако так и не смог обойтись без «солидной компенсации». В глазах фатрийца куча золотых кобанов легко «компенсирует» любую жизнь, в том числе короля Фатрии Юрга 4-го.

– Как император Тассунары, – Тогеш Лингау вежливо склонил голову, – я приношу официальные извинения родственникам уважаемого купца Лепада Ринта.

Саян тут же скосил глаза, так оно и есть: Янсэн Лингау нервно дёрнулся, будто ему всадили раскалённое шило в задницу.

– Так же смею заверить вас, что преступники будут найдены и наказаны.

– Очень надеюсь, ваше величество, что так оно и будет, – высокомерно заметил витус Кулях.

Представитель Фатрии самым грубым образом попрал дворцовый этикет, ибо он фактически оборвал речь императора. Про себя Саян расхохотался во всё горло. То, что внешне очень похоже на приём иноземного дипломата, на деле является театрализованной постановкой с очень серьёзными лицами. То, что даймё Гирчан Итагун выдаст своих верных самураев – вилами по воде писано. Противостоять иноземцам прямо и открыто Тассунарская империя не может. Поэтому Тогеш Лингау прибегнул к традиционной тассунарской уловке – проволочки, проволочки и ещё раз проволочки. Только, увы, витус Кулях прожил в Нандине более чем достаточно, чтобы целиком и полностью испытать на себе эту самую традиционную уловку и постичь её суть.

– В противном случае, – витус Кулях изобразил на лице грозную, как ему думается, мину, – я уполномочен моим правительством объявить вам о возможной морской блокаде острова Тассунара.

О, господи, Саян натужно просипел. В Зале приёмов повисла напряжённая тишина. Лишь благодаря тому, что самураев с раннего детства учат быть хладнокровными и невозмутимыми при любых обстоятельствах, своды Зала приёмов так и не потрясли раскаты дикого хохота. Вместо этого придворные самураи и сам император Тогеш Лингау будто окаменели. Утус Гафал, дворцовый переводчик, очень вовремя заткнул собственный рот руками и отвернулся, но на него никто не обратил внимания.

Морская блокада, она же полное прекращение внешней торговли. Без возможности вывозить за границу товары собственного производства и взамен ввозить чужие, бюджет государства очень серьёзно пострадает. Может дойти до экономического кризиса, а то и до социального. Да-а-а… Саян несколько раз энергично моргнул. Это очень, очень серьезная угроза для любого развитого государства. Для любого, но только не для Тассунары.

Только по одному каменному выражению лица Тогеша Лингау фатриец в один момент догадался, что сморозил глупость. Причём глупость крутую.

– Впрочем, – как ни в чём не бывало витус Кулях заговорил вновь, – морская блокада, это крайнее средство. Да будет на то воля Великого Создателя, до неё дело не дойдёт.

Саян облегчённо выдохнул. Похвастаться хладнокровием и выдержкой настоящего самурая он не может. Но Великий Создатель удержал его от громогласного хохота. В торговле с Тассунарой Фатрия в разы заинтересована больше, нежели островная империя. Если уж совсем начистоту, то тассунарцы в этой самой внешней торговле не заинтересованы вовсе. Без дешёвых ножей, кружек, тканей, подсвечников и прочих фабричных товаров тассунарские торговцы и ремесленники вздохнут с преогромным облегчением. Не для того стирийский адмирал Лудан Кеяк «открыл», точнее, «взломал», Тассунару почти десять лет назад, чтобы королевские ВМС Фатрии снова «закрыли» её.