Сергей Кулагин - «Хроники мёртвых городов – 3». Сборник рассказов

Сочтя за благо не перечить, я привязал Павлина вместе с санями к дереву и пошёл в указанном направлении.

В пути выяснилось, что я попал в город, начало которому положила оставшаяся за спиной застава. И замок был никаким не замком, ибо над ним торчала заводская труба. Её одиноко торчащий из тумана перст ещё долго мстился вдали, даже когда само здание целиком исчезло из виду…

Некогда величественный и обширный, ныне город был мёртв и покинут. Совсем недавно здесь бушевало сражение. Пустые коробки высоких домов с провалившимися крышами иссекла картечь, и из оконных проёмов печально вырывался огонь. Широкие мостовые завалили обломки битых кирпичей и булыжники, а фонари скрутил узлом неведомый силач. Он же повалил на перекрёстках путевые знаки и разбросал останки корпусов невысоких – по грудь человеку – затейливых экипажей с маленькими толстыми колёсами, похожих на кареты.

Все, от ансамбля домов, вплоть до отделки фонарей твердило о футуризме. Чудно! Я крутил по сторонам головой, дивясь, словно пилигрим, впервые попавший в город Рим.

Вскоре наш путь упёрся в этажное здание, казавшееся нетронутым в сравнении с остальными. Рядом стыла во мгле изящная башенка из чистого железа, сплошь опутанная телеграфными проводами. Верхушку её облепили белые тарелки, больше похожие на гнезда, бока закрывали щиты.

Поднявшись по лестнице из серого камня на второй этаж, мои сопровождающие постучали в одну из дверей. Издав звук неподмазанного колеса, она отворилась. Мы вошли.

Взору представилась квартира из одной комнаты с потрескавшимся потолком, грязными выцветшими обоями и куцым, вытоптанным ковром под ногами. Олеографические портреты с надписями или без оных украшали стены. Некоторые художественно изображали людей в точно такой же одежде и масках, как у моих vis-a-vis. С других на гостей таращились животные.

Возле порога бессильно раскинул по вазе увядшие листья цветок фикус, а рядом с ним высилась тумбочка на тонких ножках странного вида и неясного назначения. Передняя стенка её являла собой округлое тёмное стекло, сбоку которого имелись ручки для поворота.

Невзирая на то, что окна забили или заложили, комната хорошо просматривалась за счёт света, падавшего от люстры. Вообще, роскошь в этом месте удивительным образом сочеталась с нищетой. Так, комод с посудой из чистейшего хрусталя стоял напротив книжного шкапа. И оба при этом выглядели так, словно хозяева давно перестали обращать на них внимание, держа в небрежности. Либо им исполнилось столько же лет, как и пророку Мафусаилу.

На улице за стенами дома сиротливо плакал и выл ветер. Веяло сырьём и холодом, как из погреба. «Плохо в такой день бесприютным!» – подумал я, забывая о собственных мытарствах.

В середине комнаты на диване сидел человек, одетый в кожаную куртку и плотные штаны и, протянув конечности к бежевому ящичку, грелся. Лицо его тоже скрывала маска, но другая, из светло-серого материала с хоботом и зелёным бочонком на конце. Когда я подошёл ближе, то ощутил, что от ящика в самом деле исходят волны тёплого воздуха. Что за оказия?

Тут сопровождающие отдали сидевшему честь, из чего я заключил, что это солдаты, а он их командир. В воздухе раздались шипение и писк. Удушающий, в высшей степени неприятный запах, преследовавший нас на протяжении всего пути, исчез. (Хотя здесь надобно заметить, что я и до того дышал достаточно свободно, пусть и делая это без особой приятности).

Со вздохом облегчения люди в комнате сняли маски и жестами предложили мне сделать то же самое. Я испуганно попятился и покачал головой. Тогда один из солдат, засмеявшись, сделал внезапный шаг вперёд. И, больно ухватив меня за нос, стал тянуть.

Я закричал от боли. Солдаты зашумели, переглянулись и вскинули ружья. Испугавшись, что они откроют пальбу, я стал незаметно пятиться к двери, а после повернулся и бросился бежать со всех ног.

Вовремя! Пуля просвистела мимо, выщербив выкрашенную во времена оно зелёной краской стену. Я нёсся по лестнице, кляня собственную неповоротливость, а с верхнего этажа доносились крики преследователей.

Быстро распахнув парадную дверь, я выскочил на улицу и укрылся в развалинах соседнего здания. Солдаты вместе с командиром высыпали наружу и стали водить дулами ружей по сторонам. Однако стремительность, с которой я действовал, сделала своё дело. Видя, что их оставили с носом, преследователи разбились на пары и принялись прочёсывать местность.

Сидя за камнем, я похолодел: один из солдат оказался буквально в метре от моего убежища и собирался войти внутрь! Положение складывалось отчаянное: сделай он это – и моё инкогнито было бы немедленно раскрыто! Сердце страшно билось, дыхание спёрло… «Ну, быть бане!» – подумал я.

Внезапно на улице раздался трубный механический вой. Командир зашумел, и весь отряд, повесив ружья на плечо, дружно побежал прочь.

Спасён! Я был готов целовать каждый камень, приютивший меня.

Однако моя радость была преждевременной. Из тумана выбегали новые солдаты, причём все они держали путь в сторону, откуда я давеча пришёл. «Не случилось бы худого с Павлином!» – похолодел я, вспомнив про коня и оставленную поклажу. Без них выбраться из столь казусного места вышло бы в высшей степени затруднительно. Осознав это, я тоже стал пробираться к заставе.

Путь обратно не занял много времени. Вот уже показалась знакомая заводская стена. Я завернул за угол и стал свидетелем разыгравшегося сражения. Со стороны полей из снежной круговерти выныривали тёмные фигуры. Покачиваясь и завывая, они шли поодиночке или группами, вытянув вперёд растопыренные лапы. Лица их, серо-зелёные, испачканные землёй и застывшей кровью, наводили на мысль о поднятых из могилы мертвецах.

Их были десятки, если не больше. Солдаты перекрикивались, беспрерывно стреляя по ним из своих диковинных ружей. Фигуры падали, однако почти сразу же поднимались и упрямо продолжали идти вперёд. Не знаю, откуда брался этот неведомый враг, но то, что защитникам города не устоять, явствовало, поскольку ряды атакующих быстро пополнялись.

Я стоял немного на подъёме, в то время как действие происходило в низине. Да ещё солдаты зажгли на крыше домика новые фонари, из-за чего площадка перед заставой лежала как на ладони. Со своего места я видел и сани с Павлином, оказавшиеся в гуще сражения. Но как туда добраться?

Вспомнив, что всё солдаты носят на лицах маски и, стало быть, в суматохе не сумеют вычислить незнакомца, я решительно вклинился в их ряды. Мой нехитрый план удался! Незаметно поравнявшись с деревом, я стал отвязывать поводья, кляня и чертыхаясь собственной добросовестности.

От непереносимого ужаса бедный конь ржал и взвивался на дыбы, в неразумении делая распутывание ещё более трудной задачей, но я справился. Сани для ускорения движения решил бросить и сел так, как это делают порой казаки, прижавшись к лошадиной шее.