Айдас Сабаляускас - Три дня из жизни Филиппа Араба, императора Рима. Продолжение дня первого. Прошлое

– Это ещё зачем? – заподозрил неладное сенатор, до которого смысл сказанного всё ещё не дошёл.

Но бывшему беглому рабу, а ныне фавориту римского императора ответить было не суждено – не дали. Глядя в глаза Гереннию Потенту, но тыкнув пальцем в грудь Дионисия, император властно резанул:

– Я снимаю с тебя статус сенатора, и отдаю в распоряжение этому… доброму и человеколюбивому господину!

– Это меня в рабство, что ли? – округлились глаза Потента. – В рабство к моему безродному рабу?

– Да хоть и туда! Вернее, сюда! Ко мне! – обрадовался араб Дионисий, опередив в реакции императора. – Ко мне, мой пёс шелудивый! К ноге!

«Пёс шелудивый» не шелохнулся. Но по его лицу читалось, что он возражает и что с консолидированным мнением римского императора и араба Дионисия в корне не согласен.

– Взять его! Ату его! – вскричал Филипп, обдавая негодующим взглядом Геренния Потента и грозно затопал по термальному камню голыми пятками. – Арестовать бывшего сенатора! Произвести обыск в его доме! Изъять всё найденное в державную собственность! Доставить мощи Ромула в мою резиденцию!.. Завтра укажу, куда конкретно!.. Что значит, куда доставить сегодня? Сегодня туда, где я буду ночевать после принятия бани!

Когда скрученного в три погибели и повязанного верёвками арестанта уводили из тепидария, мысль императора всполошилась и забарахлила фундаментально: как не остановить бегущего бизона, так не остановить поющего Кобзона. Зычным, но уже хриплым, пусть и не осипшим голосом Филипп в оба своих лёгких проревел:

– Ни в коем случае не забыть и о Модестине Гереннии, бывшем префекте вигилов! Непременно разыскать и его! Эх! Неужели все Гереннии такие, как эти двое… ну, как Потент и Модестин?! Неужели? Неужели в самом деле пронеслись вокруг метели ? Не быть этим негодяям и всему их змеиному роду рядом со мной! Да у них там заговор, у всего этого осрамившегося клана самнитов Геренниев! Возомнили о себе! Гордыня их и погубила! Теперь не отмолят свои грехи! Не успеют! Пусть на том свете каются!

Когда Дионисий и директор бань покидали тепидарий, новоявленный араб-аристократ по-заговорщицки подтолкнул локтем своего подельника, подмигнул и зашептал ему прямо в ушную раковину:

– Половина моего сегодняшнего дохода – твоя! Всё строго и согласно нашей негласной договорённости! Слово не купца, но римского сенатора! Si vir dixit, fecit! Пацан сказал – пацан сделает!

У шефа заведения от радости в зобу дыханье спёрло , ибо, увидев и осознав, в какие недосягаемые верха прямо на его глазах взлетел Дионисий, на гонорар он уже не рассчитывал и не чаял, что условия устного контракта вообще будут соблюдены.

Дионисий же безгранично верил в опыт, сын ошибок трудных, и уважал эксперимент .

*****

…В эту же ночь, каким-то чудесным образом прознав об опале целого рода, добрая половина римских Геренниев сменила свои номены и отреклась от родового имени древнего италийского народа самнитов, некогда вместе со всеми прочими племенами перемолотого, как мука, в единый римский этнос. А половина из отрекшейся половины категорически потребовала от всех своих друзей и знакомых, чтобы впредь их считали не только коренными римлянами, но и исконными арабами. И подали об этом в имперскую канцелярию челобитные-прошения.

« На рассвете холодном

От осеннего ветра,

Когда ты переходишь

Взгорья дальние Сану,

О, согреть бы тебя мне своею одеждой!.. »

Ямабэ Акахито

Голый царственный мужчина только было собрался почапать дальше, как в тепидарий снова ввалился директор бани (словно отсюда и не уходил):

– О август! О цезарь! О самый великий правитель всех времён и народов, стоящий вровень с Юлием Цезарем! Вы просили разыскать в Риме эксперта по истории возникновения в державе гладиаторства как феномена! Исполнено от сих до сих! Мы – исполнители бравые и, как калачи, тёртые! И лыком не шитые… эээ… не лыком шитые! Эксперт этот не только по части гладиаторства как феномена, но и как искусства…

– Какого искусства?

– Сражения! Искусства боя! И искусства побеждать!

– Что за чушь! Ты не пьян ли, братец? Разве я такое просил?

– Конечно! Иначе зачем бы мы его в термы доставили! Сам идти не хотел, пришлось по почкам, по почкам, по рёбрам, по рёбрам! Пинками! Взашей! То есть и по шее тоже. По-доброму! По согласию! В итоге сам сюда запросился и готов представь пред взорами своего повелителя.

– Хм… Терзают меня смутные сомнения … А точно ли, что я такого эксперта просил? Хорошенько подумай над моим вопросом, прежде чем на него окончательно ответить! Точно ли я его просил?

– А то! Даже если и не просили, то было в мыслях… Но таки просили, государь!

– Значит, я просил на завтра! Сегодня я отдыхаю!.. Стоп! Я не просил, я требовал! Не царское это дело просить!

– Тем более…

– …На завтра!

– Но мы-то его нашли сегодня и… на сегодня! Завтра этого эксперта в Риме может не оказаться! Эксперт – он как мёд, очень странный предмет: он если есть, то его сразу нет …

– Ты смеешь мне возражать?

– Не я, мой повелитель! Эксперт может исчезнуть! Он всё его вина!

– А куда сей эксперт денется? Вернее, так: да куда он денется!!!

– Во-первых, он нарасхват. Платежеспособный спрос на многомудрого мужа превышает предложение. Он ведь один, а вас… эээ… всех остальных – пруд пруди! Во-вторых, он может не пережить ближайшую ночь. Или помрёт от инфаркта, сердце-то у него не казённое, или от страха сбежит куда-нибудь в Персию, помазав себе для скорости пятую точку скипидаром! Все реальные пацаны… эээ… эксперты, если не понимают, с чего вдруг ими ни с того ни с сего всерьёз заинтересовались очередные временщики… эээ… очередная вечная высшая власть или службы безопасности, – повторяю, все реальные эксперты в этом случае тут же сбегают на Восток, как будто вдоль кордона… вернее, сразу за родными рубежами морковки на верёвках развешаны или там булки с маслом на деревьях растут, или сразу за следовой полосой мёдом намазано…

– Ты про молочные реки и кисельные берега забыл упомянуть… Ты, наглец, хочешь сказать, что они там есть?

– Уж я-то знаю, что за кордоном, тем более в Персии, таковых нет! – как будто загрустил о несбыточном, но тем не менее патриотично заявил главный банщик Рима. – Молочные реки и кисельные берега лишь в нашем детстве и юности были. И не в персидской, а в римской!

– Тогда гони эксперта взашей и пинками. По почкам! По рёбрам! Умные сами к временщикам… эээ… к очередной вечной высшей власти прильнуть рвутся, а этот, судя по твоим словам, кобенился… эээ… гони его сюда, а не отсюда! Сюда гони, я сказал! Пусть притянется… прикоснётся к прекрасному! У меня как раз время свободное для его бредней образовалось… Целая свободная минутка! Но если он окажется интересным собеседником, то и больше!