Андрей Валентинов - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы

Подумав, Ахилло сделал два очевидных вывода: прежде всего, у Седого есть своя служба наблюдения, а возможно, и охрана. Как только Михаил выйдет в этот неурочный час из подъезда, кто-то, сидящий у окна, тут же даст знать. Во-вторых, он вдруг понял, что самый тщательный обыск не позволит найти беглецов. Их уже нет в подъезде! Как, почему – неясно, но сам вывод не вызывал сомнений. Что бы там не было: тайный лифт, секретная ветка метро, но подполье предусмотрело все варианты. В крайнем случае, они сменят пункт сбора, усилят осторожность. Даже арест Седого ничего не даст. Он будет тянуть время, а затем приведет опергруппу в опустевшую квартиру, где уже убрано все, включая отпечатки пальцев…

Нина, убедившись, что никаких шпионов не обнаружено, а ночной гость упорно молчит, обиженно хмыкнула и отправилась спать. Ахилло потянулся к папиросам, но переборол себя: задымливать чужую квартиру не хотелось. Можно было потерпеть до утра, тем более, что горло и в самом деле першило.

…Михаил разбудил девушку в начале седьмого. Он поблагодарил гражданку Шагову за неоценимую помощь, оказанную следствию, и откланялся, посоветовав покрепче запереть дверь. Лишний раз напоминать о необходимости соблюдать тайну Ахилло не стал. Пусть девушка думает, что капитан и в самом деле следил за неверной супругой!..

На улице было холодно и необыкновенно сыро. Михаил медленно прошел мимо четвертого подъезда, даже не оглянувшись. Неизвестный наблюдатель мог заметить озябшего молодого человека, спрятавшего голову в высоко поднятый воротник пальто и греющего руки в карманах – не иначе, гуляку, шумно отпраздновавшего субботнюю ночь.

Дома капитан наскоро перекусил, успокоил встревоженного Александра Аполлоновича и сел за рабочий стол, положив перед собой чистый лист бумаги. Теперь можно начинать: «Начальнику оперативного управления…» Или даже: «Народному комиссару внутренних дел…»

Но бумага оставалась чистой. Спешить не следовало, необходимо было подумать о последствиях…

…А таковые были очевидны. Дело едва ли оставят Михаилу. Он уже отстранен, так что убежищем займутся другие, ему в лучшем случае скажут «спасибо». Но не это смущало. Ахилло никому не докладывал о таинственном Седом, значит, его сочтут карьеристом, который тормозил следствие, желая выслужиться. Более того, вся эта история бумерангом ударит по пропавшему Пустельге…

Выступать в роли пионера Морозова не хотелось. Мелькнула мысль посоветоваться с Карабаевым. Идея понравилась – можно было не спешить, не марать зря бумагу, «Вандея» работала больше года, значит, может подождать еще денек-другой…

И тут Ахилло понял, что не это главное. Кто бы не занялся четвертым подъездом: он сам, его «малиновые» коллеги, «лазоревые» конкуренты, – результат будет одним и тем же. В тайное убежище ворвутся крепкие молодцы с наганами наготове и наручниками на поясе. Людей, уже поверивших в спасение, будут бросать на пол, грубо обыскивать, сковывать по двое, заталкивать в «столыпины»… Еще недавно это воспринималось как должное. Нелегалы, спрятанные в неведомом тайнике, были опасны, а Михаил – профессионал, обязанный выполнять приказы. Но после Крыма, после Перевального и пещеры горы Чердаш все это представало по-другому. Семин тоже был врагом, злостно скрывшим важнейший природный объект и совершившим нападение на спецгруппу. Но если он все же был прав? Если Голубой Свет, попав к тому же Гонжабову, способен убить, изувечить, свести с ума тысячи, десятки тысяч людей? Кем станет он, капитан НКВД Михаил Ахилло? Пособником убийц? Бхот говорил, что на Тибете уже существует какая-то база, где находится аналогичный источник энергии. Так что же это все значит?

Ответов не было, да и не могло быть. Но Михаил часто слышал от своих старших коллег, что контрразведчик, как и врач, должен помнить главную заповедь: «Не навреди!»…

Он аккуратно уложил ручку на место, после чего разорвал ни в чем не повинный лист бумаги в мелкие клочья.

В понедельник утром к подъезду подъехало черное авто с обычными городскими номерами. Молчаливый шофер в штатском подождал, пока Ахилло сядет в машину и тронулся с места. Они ехали на юг, в Теплый Стан, на новое место службы опального капитана.

Документы проверяли несколько раз: у первых ворот, где красовалась надпись «Мебельная фабрика», у вторых, где никаких надписей не было, у входа в огромный, весь в строительных лесах, корпус и, наконец, у дежурившего возле «вертушки» сержанта с медалью «За отвагу» на новенькой гимнастерке с лазоревыми петлицами. Каждый раз какой-то бумажки недоставало, приходилось звонить по телефону, долго ждать, выдерживая подозрительные взгляды охраны. Но в конце концов все утряслось, сержант-дежурный нашел фамилию Михаила в каком-то списке и вручил пропуск в ярко-красной обложке, после чего пригласил пройти в кабинет начальника охраны объекта.

Несмотря на раздражающую волокиту, Ахилло отметил, что система безопасности, при всей громоздкости, оказалась хорошо продуманной. Внешнюю охрану несли «лазоревые» из дивизии, постоянно дислоцированной неподалеку от Столицы, внутреннюю (Михаил понял это из короткой реплики одного из караульных) – спецотряд «Подольск». Об этом отряде слышать приходилось, причем достаточно часто. Ребята из «Подольска» направлялись на самые сложные операции. Правда, о говорили о них все больше шепотом, причем только своим и по большому секрету.

…В маленьком кабинете под портретом товарища Сталина, очень похожим на портрет над столом Ежова, сидел широкоплечий мужчина в гимнастерке с саперными петлицами, украшенными эмалевым ромбом. Ахилло замер. Майор госбезопасности Волков был последним, с кем бы ему хотелось встретиться.

– Да? – Волков поднял голову, по темно-красному, почти пунцовому, лицу пробежала улыбка: – А, это вы?

– Товарищ майор госбезопасности… – начал Ахилло, но тот махнул рукой, выказывая пренебрежение к уставным условностям.

– Здравствуйте, Михаил! Вы не у Ежова, так что вытягиваться ни к чему. Садитесь!

Пожатие холодной, словно ледяной руки, было необычно сильным. Кисть сразу же заныла. Странно, уже второй раз краснолицый называл его по имени, хотя никто их не знакомил…

– Курите! Ежов вам курить разрешает в своем кабинете?

– Иногда…

Вспомнилась беседа с наркомом. Все проходило по схожему сценарию, разве что не хватало чая.

– Бумаги ваши видел, так что можете приступать. Задача проста: вы опекун Гонжабова. На объекте он должен быть под вашим контролем, то же – в случае вывоза за пределы Теплого Стана. У вас будет кабинет, телефон и все прочее. Буфет бесплатный.

Волков улыбался, и Михаил подумалось, что на случайного человека комбриг может произвести самое приятное впечатление. Настоящий боевой командир, которому скучно в пыльном кабинете. Не бюрократ, не чинуша, не выскочка из «выдвиженцев»…