Андрей Валентинов - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы

– Да…

Наступило молчание – долгое, тягостное. Наконец, человек, чье лицо было закрыто капюшоном, усмехнулся:

– Сергей Павлович, вы верите в шпионов на уровне Политбюро?

– Но… – Пустельге стало жарко. – Каменев, Зиновьев, Пятаков, Бухарин – разве они не были шпионами?

– С вами не поспоришь, – кажется, товарищ Иванов вновь улыбнулся. – Но знаете, у меня есть такое чувство, что «Вандея» – организация иного рода. Подобных связей у них, скорее всего, нет. Но там руководят необыкновенно умные люди. Вот тут и проблема… Кстати, Сергей Павлович, вы уверены, что беглые враги народа, которые так успешно скрываются, ушли по линии «Вандеи»?

– Но… у нас есть донесения «Лантенака»! – удивился Сергей. – Он называет эту операцию «Ковчег»…

– Да-да, помню. Но все-таки, если будут подробности, постарайтесь узнать все точно. Тут могут быть интересные варианты… Про Корфа не забыли?

– Нарком тоже не забыл, – вздохнул Сергей. – Недавно на коллегии…

– Знаю. Но вы, конечно, понимаете, что если отменить розыск Корфа официально, в Управлении будет слишком много вопросов. Ну, вроде обо всем поговорили. Кстати, если не секрет, Сергей Павлович… Вы, наверное, интересовались, кто такой Иванов, который отдает вам такие странные распоряжения? И что вам на это ответили?

– Что вы – псевдоним товарища Сталина, – брякнул Пустельга, мгновенно пожалев о сказанном. Впрочем, собеседника данная формулировка не смутила.

– Вот даже как! Хорошо, согласен. Считайте меня псевдонимом товарища Сталина…

Последняя фраза была сказана совсем другим тоном – серьезным и властным. Намек был понятен, но от этого становилось еще более жутко.

Рукопожатие – и Пустельга осторожно захлопнул дверцу «паккарда». Короткая беседа вымотала, словно долгий тяжелый допрос. Сергей был теперь почти уверен, что его ночной собеседник – один из помощников Вождя, который курирует армию и органы госбезопасности. Неудивительно, что этот человек не афиширует свою личность. Хотя все это по-прежнему странно, очень странно…

Дежурный в общежитии, успевший уже запомнить Пустельгу, не стал разглядывать пропуск, но не спешил отходить в сторону:

– Извините, товарищ старший лейтенант. Вам тут звонили. По-моему, это срочно. Я записал…

– С работы? – Пустельга представил, что нужно ехать на ночь глядя в Большой Дом, и его передернуло.

– Вроде, нет… – сержант казался немного смущенным. – Какая-то гражданка звонила. Говорит, очень важно. Вот…

На небольшом листке бумаги твердым почерком дежурного были выведены несколько строк:

«Сергей Павлович! Еще раз благодарю Вас за то, что Вы для меня сделали. Нам очень нужно увидеться! Только Вы мне можете помочь. Я попала в очень странную историю. Вера Лапина».

– Что-нибудь случилось, товарищ старший лейтенант? – осторожно поинтересовался дежурный. – Может, милицию? Или нашим ребятам позвонить?..

– Нет, я сам… Спасибо…

Пустельга еще раз прочитал записку, хотя уже помнил ее наизусть. Странная история продолжалась…

Шинель, ремень, портупея, кобура темной кожи… Чемодан казался бездонным, но интерес внезапно пропал, сменившись легкой брезгливостью. Что это они еще придумали? Волчья шкура…

– Нравится? – радостно улыбнулся «Костя». – Вы примерьте, Юрий Петрович! Мы же без мерки шили, мало ли что?

– Не хочу…

– Неужели не нравится? – огорчился энкаведист. – Лучшие наши мастера шили! Ну, переодевайтесь, а я пока в канцелярию забегу…

Оставшись один, Юрий нерешительно тронул гимнастерку…

…Форма сидела превосходно. Пришлись впору и сапоги, только с портупеей вышла неувязка. Орловский в никогда не носил военной формы и теперь растерянно вертел в руках длинный ремень.

– Совсем другое дело! – «Костя», как всегда, появился неожиданно, неся в руках знакомый портфель. – Вид у вас, Юрий Петрович, ну, прямо героический. Давайте-ка помогу…

Портупея заняла законное место. Кобура, легкая, пустая, была пристегнута к ремню.

– Вот! Теперь шинель…

Дело довершила фуражка. «Костя», удовлетворительно цокнув языком, достал из портфеля большое круглое зеркало.

– Прошу!

Орловский хотел отказаться, но не удержался – и глянул. Странно, его новый вид отчего-то не вызвал протеста. Казалось, эта волчья шкура изначально предназначалась для врага народа Орловского.

– Оно ведь как бывает, – энкаведист, казалось, читал его мысли. – До беды часто – всего шаг. Но порою и от беды до удачи тоже чуть-чуть, шажок. Вот как форма-то вам идет, Юрий Петрович! Загляденье!

Орловский почти не слушал говорливого чекиста. Все эта неспроста, значит, надо успеть подготовиться, ведь в камеру он мог и не вернуться.

– Я пошел, – «Костя» засунул зеркало в портфель и еще раз окинул Юрия одобрительным взглядом. – Шинельку на вешалку повесьте, чтоб не угреться…

Оставшись один, Орловский быстро оглядел бумаги. Рукопись забрать не дадут, зато копию списка заклинаний вполне можно спрятать…

Первый сюрприз ждал во время прогулки. Юрий решил прогуляться не в привычном бушлате, а в шинели – просто из озорства. Вначале ничего не изменилось. Конвоир все так же деловито топал сзади, но вот из-за угла вынырнули темные силуэты. Сергей ждал привычного хлопка, но конвоир почему-то мешкал. Зато странно повели себя встречные. «Вертухай» замер на месте, растерянно хлопнул и внезапно вытянулся по стойке «смирно», взметнув руку к козырьку. Юрий дернулся и, не соображая, что делает, тоже прикоснулся ладонью к фуражке. Интересно, как бы отреагировал Терапевт, появись Юрий у него в доме в подобном виде? Скорее всего, посмеялся – нервы у него крепкие. А вот кое-кто из гостей наверняка позеленел…

…Вспомнилась первая встреча с Никой. Они познакомились именно у Терапевта. В тот вечер она была в прекрасном настроении, и Юрий лишь подивился, что на свете бывают такие счастливые люди. Впрочем, особого внимания тогда он на нее не обратил. Красивая женщина, конечно… Именно так Орловский ответил Терапевту, когда тот поинтересовался, успел ли он, Юрий, познакомиться с его гостьей. Услыхав подобный ответ, он странно усмехнулся:

– Только красивая? И больше вы ничего не заметили?

– Ну… – растерялся Орловский. – Глаза приметные… Умные.

Он сморозил что-то явно не то. Терапевт же внезапно стал серьезным:

– Вы ошибаетесь. У нее безумные глаза. В этом все дело…

Тогда Юрий ничего не понял. Понять довелось намного позже.

Пришло время скудного тюремного ужина, но «Костя» все не появлялся. Юрий в последний раз перелистал рукопись Родиона Геннадиевича и аккуратно сложил исписанные мелким почерком листы. Наверное, он уже больше не увидит эту книгу. Как и свои собственные: незаконченную, что лежала на столе, и другую, которая, если Терапевт не ошибся, должна была уже выйти где-то за границей…