Сергей Юрчик - Прав ли Бушков, или Тающий ледяной трон. Художественно-историческое исследование

Но погодите, погодите! Ведь не зря же говорят, что лучший способ обороны – наступление. Может быть, это вопрос немедленной жизни и смерти – ну вот не может СССР выжить, не подмяв под себя хотя бы Европу, иначе европейские страны сами его сомнут. Рассмотрим же наших соседей по Европе. Вот Германия и Франция с Англией, каково же их состояние после четырёх лет взаимного истребления? Ну, Германия противником быть никак не может. Она лишена армии и ввергнута в нищету и хаос. Это скорее политический партнёр. Или поле для политической игры, о чём было сказано выше. А Франции и Англии ну очень уж неудобно воевать против нас. Как-то в девятнадцатом веке уже пробовали – и что получилось? При помощи итальянцев и турок еле-еле после длительной осады взяли Севастополь – крохотный краешек земли русской, импровизированную крепость с наскоро возведёнными земляными бастионами. Совались зачем-то на Камчатку – ну что они там забыли? Какие такие стратегические цели преследовали за многие тысячи вёрст от Москвы и Санкт-Петербурга? Ну а в Петербург и соваться не стали. Понимали прекрасно, что по зубам получат. Так, помаячили на горизонте, действуя на нервы государю Николаю Павловичу. В общем и целом, Крымская война принесла нашим противникам скорее моральное удовлетворение, нежели какой-нибудь осязаемый материальный эффект.

В двадцатом веке военно-техническое оснащение слишком мало изменилось, чтобы поразить Россию, не имея общей границы с ней. Да ещё Первая мировая война подействовала оглушающее не только на проигравших, но и на победителей. И французы, и англичане выступали на мировой арене как-то вяло, больше стараясь удержать занятые позиции, чем стремясь к новым «аннексиям и контрибуциям». Франция на всякий случай усиленно отгораживалась от Германии линией Мажино, придерживаясь чисто оборонительной стратегии. Французская колониальная политика потихоньку заходила в тупик. Всё труднее становилось сдерживать силами «иностранного легиона» постоянные мятежи полудиких племён в Северной Африке. Внутриполитическая обстановка определялась рискованными социальными экспериментами, такими, как снисходительное и даже поощрительное отношение к возникновению легальной массовой коммунистической партии, а там и создание правительства Народного фронта (какая уж тут агрессия против Советской России!).

Англия всегда была нашим недоброжелателем, но ей тоже по большому счёту не до нас после мировой войны. Англичан тоже заботили проблемы в их огромных владениях, разбросанных по всему земному шару. Эксплуатация зависимых территорий всегда была делом непростым, да, они приносили прибыль, но они же требовали и долгосрочных капитальных вложений. Несмотря на все усилия, росли сепаратистские тенденции в «белых доминионах» – Канаде, Австралии и Южной Африке, не отставала от них жемчужина британской короны Индия, а ведь были ещё Египет, Центральная Африка, Ближний Восток, Юго-Восточная Азия. Управление империей, над которой никогда не заходит солнце, требовало постоянного внимания, гибкой политики, умелого сочетания военных угроз и подачек местным элитам. В таких условиях противоборство с Советской Россией постепенно сводилось к словесным заявлениям. К тому же англичане с их колониально-островной психологией совершенно не думали о развитии сухопутных сил своей метрополии. Ну а с одним флотом против России много не навоюешь…

Заглядывая в будущее, видим, что такое положение сохранялось до конца тридцатых годов. Правда, когда разразился советско-финский конфликт, французы и англичане озаботились-таки военными планами, даже обсуждали горячо возможность бомбардировки бакинских нефтепромыслов. Это что-то сродни величайшему подвигу захвата Севастополя. Но серьёзная часть планов строилась на том, чтобы попытаться в очередной раз втянуть в войну гитлеровскую Германию и дальше уже привычно загребать жар чужими руками.

Господин Бушков обычно начинает свои логические построения от государственного положения России при царе Горохе, «от крещения Руси при Володимире Святом», или хотя бы от комплиментов Иосифу (Юзефу) Пилсудскому, противнику Иосифа Сталина в давнем польском походе 1920 года. Да позволено будет и мне уделить немного места этому государственному деятелю и созданной им державе! Ведь именно Польша на раннем этапе существования СССР была его главным противником на западе. Страна была, мягко говоря, своеобразная. Очень древняя, с очень богатой историей и традициями. И в то же время очень молодая. Дело в том, что история польского государства временно прекратилась в конце восемнадцатого века, ибо её правящие классы оказались бессильны создать и поддерживать в работоспособном состоянии какую бы то ни было государственную структуру. В результате буквально разложившаяся заживо страна была поделена между соседями – Россией, Австро-Венгрией и Пруссией. Россия, кстати, до последнего пыталась её спасти. Екатерина Великая посадила на польский престол своего фаворита и оказывала ему всемерную поддержку, но личность (фаворит, разумеется) была настолько ничтожная, что все усилия не увенчались успехом. Австрия и Пруссия алчно настаивали на разделе, и Екатерине пришлось уступить… Как легко догадаться, поляки впоследствии обвинили во всём Россию, кого ж ещё, ну сами посудите! Дальше стало ещё интереснее. Польское шляхетство (дворянство), доведшее свою страну до полного краха, после раздела вдруг озаботилось возрождением её государственности и былого величия. Историки подозревают, что причиной воскресшего патриотизма явилась политика новой немецкой и русской администрации, позволявшей шляхетству драть с крестьянства не семь шкур, как было раньше, а только три-четыре, и пресекавшей наиболее уродливые проявления милой польскому сердцу анархии. Деятели польского «национально-освободительного» движения почему-то именовали себя социалистами, хотя их революционное учение (если оно было) отличалось полным пренебрежением к «хлопському проблемату», т. е. к проблемам крестьян, которых господа польские революционеры именовали «холопами», а ещё «быдлом». Это движение скорее можно было бы назвать шляхетским национал-социализмом.

Неоднократно восхваляемый господином Бушковым Пилсудский как раз и был эдаким национал-социалистом от шляхты. Социалист-бомбист-террорист-авантюрист, вдоволь насидевшийся в российских и немецких тюрьмах, пан Володыевский, князь Понятовский и Стефан Баторий (см. примеч. 6) в одном лице по мнению романистов, он к началу мировой войны оказался на территории Австро-Венгрии. Быстро сориентировавшись в переменившейся политической обстановке, наш пан Володыевский предложил имперскому правительству свои услуги по формированию польских легионов для борьбы с Россией. Однако поляки так и не оправдали надежд, возлагавшихся на них австрийцами, ибо новоявленный князь Понятовский категорически не хотел таскать каштаны из огня для Габсбургов. А там и вовсе кинул своих покровителей, организовав под эгидой Германской империи некое польское марионеточное государство. «Ни один чёрт не знал, кстати говоря, что в ней творится и что это за такая новая страна – Польша». (М. Булгаков. Белая гвардия. См. примеч. 7.) Вскоре и Германская, и Австро-Венгерская империи канули в небытие, и польское государство из марионеточного превратилось в самое настоящее. Пришлось оно весьма кстати для Антанты, планировавшей использовать поляков как пушечное мясо против красной России. Потому нашему Стефану Баторию быстренько организовали неплохую армию, вооружили, одели в красивые мундиры, обули в щегольские сапоги, нахлобучили на головы угловатые польские «конфедератки» с обширными козырьками. Но наш пан Володыевский энергично крутил носом вдоль и поперёк дуновений европейской политики, вынюхивая, откуда запахнет жареным, ибо был он последним рыцарем Жечи Посполитой (см. примеч. 8), ибо была у него Мечта… Мечта волшебная, мечта хрустальная! Как блестящий кавалер изящной глиссадой выводит прекрасную паненку на паркет бальной залы, под сиянье люстр и жирандолей, под восхищённые и завистливые взгляды, так он хотел вывести Польшу в ряд ведущих европейских держав! И потому наметившийся было союз с Деникиным новый Стефан Баторий, что называется, похерил. Тёмная злоба поднималась со дна души его при воспоминании о царской России. Пусть что угодно, только не воскресить прежнюю Россию! Да пусть лучше большевики! Схлестнёмся с ними один на один! Совершенно непонятно, что творилось в романтической башке последнего рыцаря Жечи Посполитой, какие мысли сталкивались в ней и вышибали друг друга, почему предпочёл он остаться один на один с большевиками… Понятно только, что очередной крах Польши в 1939 году предопределён был чудовищным авантюризмом и крайней русофобией последнего её рыцаря.