Владимир Лазарев - Последняя история мира

Чиновник провел сотни встреч, как со своими сторонниками, так и с противниками, однако он впервые почувствовал себя неуверенно в собственном доме. Казалось, с тех пор, как этот Николас появился в Акросе, от решения самих хозяев города ничего не зависело. Элай постарался как можно скорее отогнать непрошеные мысли, пока его неуверенность не отразилась в поступках. А потому он поспешил взять инициативу на себя:

– Давайте сразу проясним кое-что, дорогой Николас, – посол уловил серьезный настрой оппонента и тоже посерьезнел, сложив руки у пояса в готовности слушать. – Вашим обвинениям – грош цена, и я до глубины души оскорблен тем, что услышал. Не хочу, чтобы мы что-то скрывали друг от друга.

Николас хотел было учтиво улыбнуться и сказать пару-тройку подходящих по этикету слов, однако Элай резко прервал его намерение, предупреждающе выставив вперед ладонь.

– Услуга за услугу, вот почему я согласился встретиться с вами – не более того. Но прежде всего мне нужно узнать кое-что у вас, господин посол.

Николас внимательно смотрел на Элая и терпеливо ждал.

– Вы ведь можете для начала удовлетворить мое любопытство?

– О, это меньшее, что я могу сделать для вас, господин Элай, – посол будто нарочно отказывался выходить из своего нового образа излишне вежливого гостя. – Что же показалось вам столь любопытным?

Элай бросил усталый взгляд на гостя, пытаясь понять, сможет ли тот ответить честно и без пустых светских ужимок, после чего решил более не медлить:

– Что за бред вы несете?

У Элая получилось выбить собеседника из привычной колеи. Николас лишь непонимающе распахнул глаза, однако ответить он был явно не в состоянии.

– Сколько их там, говорите? Ах да, вы это так и не уточнили. Элен Орос, проводник из Левиафана и загадочные «они» – вроде всех перечислил? Опаснейшие преступники Ойкумены, их поимка – достойное занятие для верного слуги Патриарха. Дорогой Николас… В вашей истории есть все, кроме одной детали – смысла. И, прошу, не нужно вновь говорить о том, как их недооценивают, это я уже усвоил. Скажите мне лучше, – Элай слегка подался вперед к опешившему слушателю, – зачем на самом деле вы поднимаете всех на уши?

Посол Левиафана дослушал Элая, не перебивая. Ему явно нужно было время, чтобы собраться с ответом, и он тщательно подбирал слова, прежде чем отреагировать на вопиющую грубость хозяина. Сам казначей тем временем небрежно откинулся в кресле в ожидании ответа.

Наконец церковник заговорил, но уже без следа жеманства:

– По правде говоря, господин казначей, мне нечего добавить к уже сказанному. Сейчас вы, очевидно, не понимаете, но поимка преступников – приоритет всех городов без исключения. «Почему?» – спросите вы. Боюсь, это вопрос истинной веры.

Посол прервал свою речь и с угрюмым видом поднялся из кресла, рассматривая лежавший перед ним город.

– Так что же вам известно? – вернулся Николас к повестке дня.

Элай решил, что настало время бросить ищейке затравку.

– У Элен Орос есть брат, Джон Орос. В Акросе о нем знают немногие, хотя они с сестрой неразлучны. На вашем месте я допросил бы его бывших сослуживцев – может, его они выдадут охотнее, чем девку.

– Весьма недурно, —просиял Николас. – Обязательно так и поступлю. Но этого мало. Вы ведь и правда знали Элен Орос…

– Не в том ключе, в каком заявляете вы, – поспешно поправил его Элай.

– И все же. Вы уклоняетесь от ответа, господин казначей.

Наглость церковника переходила все границы, переступать которые Элай не позволял даже себе. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал, что вот-вот совершит ошибку и позволит гневу разрушительной волной выплеснуться наружу. И все же он не сделал ничего, чтобы это предотвратить.

– Слушай меня внимательно, святоша, – слова охотно рвались наружу, сами облекали себя в нужную форму. – Я готов терпеть многое. Я привык, что меня хотят сбросить, раздавить, уничтожить. Меня не удивляет, что сегодня в моей жизни появился церковный выскочка, непонятно зачем разрушающий мою семью. Ради своего имени я готов это терпеть. Но если ты сейчас же не перестанешь разыгрывать передо мной наглого льстеца, то…

Николас, резко развернувшись, в одно мгновение оказался рядом с чиновником и угрожающе склонился над ним. Его глаза полыхали гневом, на лбу вздымалась синяя вена.

– Я уже закончил с лестью, господин Элай, – Николас чеканил каждое слово жестким, дребезжащим голосом. – Не заблуждайтесь – мне она дается так же тяжело, как и вам. И я попросил бы вас умерить свой высокомерный нрав, ибо вы не видели и толики того, на что я готов пойти ради этого дела!

Гнев Николаса отступил так же быстро, как и нахлынул. Отодвинувшись от опешившего Элая, он с облегчением выдохнул.

– Прошу прощения, – совершенно обыденно, будто собеседники только что обсуждали приятную летнюю погоду, выдал посол. – Ничто так не волнует меня, как государственные дела моего города. Уверен, вы меня понимаете.

Церковник вновь уселся назад в кресло с виноватой улыбкой и, как ни в чем не бывало, тут же увел разговор в сторону.

– Прежде чем я уйду, господин Элай, у меня к вам есть еще одно дело. Патриарх не хотел, чтобы я гнался сразу за двумя зайцами, но все мое естество противится его воле. Только в данном случае, разумеется! Дело это, как я считаю, не менее щепетильное, чем суета вокруг семьи Орос. Вам уже довелось слышать последние новости из Башни?

Элай, так до конца и не разгадав суть игры оппонента, все же решил отвечать честно:

– Я слышал, что в Домоаре впервые что-то происходит.

Казалось, Николас вот-вот готов был встретить остроумный ответ искренним смехом, но чуда не произошло.

– Точнее и не скажешь, – вместо этого ответил он. – Наши друзья-земледельцы впервые обратили внимание на деятельность собственных гостей. Как там себя называют эти граждане? – Николас взглянул на Элая с наигранно задумчивым видом.

Казначей понимал, что церковник все и так прекрасно знает – ведь в Домоаре действительно зародилось нечто, чего церковь Левиафана переварить не могла. Тем не менее чиновник решил подыграть своему собеседнику. Уж слишком сильно тот старался выглядеть непринужденным, а срывать с него очередную маску было крайне нежелательно.

– Голос Народа, – ответил Элай. – Делятся с бедняками неким сакральным знанием и заверяют в том, что их ведет прямой потомок Свободных, как их называют в Домоаре, – казначей прокашлялся, вспомнив, что перед ним сидит церковник. – Или Спасителей, если вам угодно…

– Или Наследников, если угодно вам . Я не из тех, кто обижается на разные имена наших создателей, – Николас вновь вежливо улыбнулся, однако теперь на его лице играло с трудом сдерживаемое раздражение. – Думаю, мне нет смысла объяснять, что деятельность этих наглецов противна не только Левиафану, но и остальным городам.