Владимир Лазарев - Последняя история мира

Несколько мгновений юноша молча обводил взглядом слушателей, выдерживая многозначительную паузу, после чего зазвучал новый голос, невидимый и пронзительный, и на этот раз он принадлежал женщине.

– Домоар! Перед тобой – живой наследник Свободных, пастырь верных последователей первых людей! Внемли его словам!

Ошарашенная толпа оставила безуспешные попытки отыскать глазами источник голоса, который, казалось, исходил одновременно отовсюду, и вновь с благоговением уставилась на «наследника».

– Как этот свет позволил вам узреть меня, – вновь обратился к собравшимся юноша, – так я помогу вам узреть многочисленные истины Природы! Мои последователи черпают из нескончаемого источника знаний Свободных и делятся им. Они учат исцелять, творить и преуспевать на любом поприще. Есть ли сегодня здесь те, кто подтвердит мои слова?

Долго ждать ответа не пришлось. Сразу несколько голосов наперебой начали возносить хвалу юноше и его последователям:

– Они излечили мою дочь, от которой отказались все знахари Домоара!

– Они обучили меня счету, и я преумножил свое состояние!

– Они построили дома для немощных и обездоленных!

Заведенная толпа моментально наполнила помещение восторженным ревом, разобрать в котором что-либо больше не представлялось возможным. Люди тянули руки к наследнику, а особо впечатлительные не могли сдержать слез благоговения. Казалось, что юношу попросту разорвут, однако стоило ему поднять перед собой руку, как дикий народный хор быстро стих. Убедившись, что его слушатели готовы к продолжению, юноша вновь заговорил:

– Меня зовут Э́йвинд, и я последний из рода Свободных, наших праотцов и создателей Ойкумены. Вы пришли ко мне, и в обмен на вашу верность я предложу то, что вам было обещано, – тут из темноты позади наследника выступило несколько фигур. – Истины!

Четверо новоприбывших людей, одетых в одинаковые мешковатые робы, несли большой и явно тяжелый сундук. Когда их ноша с глухим стуком опустилась на землю перед Эйвиндом, тот, как по команде, отступил на пару шагов от толпы. Один из его последователей убедился, что наследник договорил, повернулся к толпе и начал громко вещать:

– Мы – Голос Народа. Те, кто помогают нашему делу, не остаются без награды. Сегодня каждый получит то, что ему нужно больше всего. Для больных у нас есть лекарство, для голодных – пища, для заблудших – мудрость.

Народ Домоара больше не смотрел на Эйвинда, их глаза сосредоточились на большом сундуке, из которого вот-вот должны были появиться обещанные дары. От наследника требовалось одно последнее наставление, прежде чем он мог удалиться.

– Примите дары свои, помня о порядке, как завещано нам помнить Природой, – возвестил напоследок Эйвинд, и после его слов народ и впрямь прекратил гомонить. К сундуку стала выстраиваться организованная очередь.

Юноша набросил на голову капюшон и удалился в заднюю часть помещения под прощальные возгласы толпы.

Как только Эйвинд вышел на задний двор, то сразу же заметил крытую повозку, запряженную лошадьми. Из повозки выглянуло знакомое ему с детства женское лицо, но он и так успел сообразить, что прибыли именно за ним.

– Тебя подвезти, красавчик? – окликнула наследника женщина в повозке, задорно подмигнув.

Несмотря на поганейшее настроение, которое накатывало на Эйвинда всякий раз, когда ему приходилось разыгрывать очередное представление перед впечатлительными простаками, он невольно улыбнулся – сопротивляться веселому обаянию А́шты было попросту невозможно.

– А у меня есть выбор? – пробурчал Эйвинд, поднимаясь внутрь повозки.

Юноша уселся напротив Ашты и сбросил с себя надоевший капюшон, всячески стараясь при этом отвести глаза от улыбающейся женщины напротив, чтобы самому ни в коем случае не улыбнуться в ответ. Ашта, довольная тем, что ей удалось рассеять мрачные мысли юноши, приказала извозчику трогать, и повозка, качнувшись, покатилась по улицам Домоара к центру города – месту, полному гостей, что оставили свои родные дома ради свободного воздуха города земледельцев. Наконец Эйвинд смог позволить себе взглянуть на женщину без риска окончательно отогнать от себя гнетущую тоску. Ашта выглядела чрезвычайно жизнерадостно и бодро: по-домоарски смуглое лицо сегодня украшали румяна, а длинные смольные волосы были аккуратно собраны в косу, что позволяло ей выглядеть намного моложе своих сорока лет. Ее большие, темные глаза все еще улыбались.

Ашта была рядом всю его жизнь, сколько он себя помнил, и только ради нее он продолжал послушно играть роль пророка. Несмотря на свой, в целом, ветреный и вспыльчивый характер, она успешно заменила ему и мать, и отца, которых юноша никогда не знал. Она же была его единственным другом. С тех пор как Голос Народа объявил Эйвинда наследником Свободных, она оберегала его от многочисленных врагов движения, и самым опасным из них была Церковь Левиафана.

– Сколько мне еще этим заниматься? – начал с риторического вопроса Эйвинд. – Клянусь, если мне придется еще раз повторять эту чушь, я…

Ашта мгновенно вспомнила о своей воспитательной роли и предупредительно подняла указательный палец:

– Жалуйся, сколько хочешь, но не забывайся! Тебе ли не знать, как к этой… чуши серьезно относится Голос и наши враги, – вместо слов, Ашта выразительно провела ладонью вдоль своего лица, намекая на старый шрам Эйвинда.

Молодой наследник лишь закатил глаза и безразлично уставился в окно повозки. Ашта поздновато осознала, что отреагировала не в меру резко, и решила некоторое время не нарушать тишину. Вместо лекций, которые надоели ей самой, она принялась разглядывать непримечательные низкие хижины окраинного Домоара, где обитали пахари, скотоводы и прочий люд, проводивший большую часть времени за работой в поле.

Несколько минут тишины позволили Эйвинду дойти до того предела самобичевания, когда отвращение больше не получается смаковать и разум старается отвлечься на что угодно. Он пытался размышлять о других городах, книгах, которые он прочитал и собирался прочитать, о предстоящем путешествии в Башню, но внутри него продолжал вскипать один вопрос за другим, и он был вынужден первым прервать молчание:

– Почему именно так, Ашта? К чему эти спектакли со светом, сундуки с дарами? Неужели люди к нам иначе не потянутся?

Прежде чем женщина успела возразить, что этот вопрос они обсуждали уже много раз, Эйвинд продолжил:

– Да, да, так быстрее. Проще. Но только ли поэтому?

Ашта встретила вопрос непонимающим взглядом, изящно приподняв бровь.

– Тебе не кажется, что здесь что-то не так? – Эйвинд перешел на повышенный тон, захваченный собственной идеей. – Я имею в виду, что наши методы не отличаются от методов базарных зазывал.