Аксана Шогенова - Капканы и империи

– Российская сторона поощряла беглецов, предлагая прибывшим в Моздок и перешедшим в православие содержание в 40 рублей годовых, а желающим остаться в исламе 30 рублей. Императрице Екатерине II был представлен доклад «Об отведении урочища Моздок для поселения крестившихся кабардинцев во главе с владельцем Малой Кабарды Кургоко Канчокиным (Андреем Ивановичем), построении там крепости и превращения Моздока в центр распространения промышленности и торговли». В докладе отразили, что земля в урочище Моздока, о которой идёт речь, находится в российской стороне Терека, что оба урочища (Моздок и Микень) удобны для поселений, и самое главное – расположение урочища не противоречит заключённому трактату, то есть договору, с турками, словом: строить крепость с церковью и домом для Канчокина позволительно.

– Я не понимаю главного: по какому праву русская царица и турецкий султан делят то, что им не принадлежит? Что левый берег Терека, что правый её берег, протекающие у урочища Моздок, – испокон веков наша земля, – кабардинская, дарованная Всевышним нашим праотцам.

– Уважаемый Кургоко, я с Вами согласен. Здесь вопрос в другом. Всё зависит от мировоззрения правителей. Есть правители, о которых идёт слава на соседние земли к другим народам, и эти народы хотят к нему присоединиться, просятся в подданство, или заключают с ним военно-политический союз. Есть и другие властители, которым своих земель мало. Они грезят о победах, славе, новых землях. Мысли их и думы заняты тем, как расширить владения. Черкесы – иной народ. Правители у нас иные. Нам чужого не надо. Наши предки мужественно защищали свои земли, не посягая на чужие. В этом разница между правителями окружающих нас империй и черкесскими. Этим я хочу сказать, что соседи не успокоятся, пока черкесские земли не будут поглощены и народ не перейдёт под их подданство. Завоевание новых земель – это как аппетит, который приходит во время еды. Ты поел, насытился, но остановиться не можешь, потому что глаза ещё голодны.

– Чем ты можешь нам пригодиться? В чём смысл твоей миссии? – наконец спросил князь.

– Я пришёл просить: после великой победы в Канжальской битве следует отправить послов русскому царю Петру I с прошением включить Кабарду в состав России.

– Ах ты, щенок! Велика для тебя честь называться собакой… В тебе нет капли нашей крови! Ты не адыг! Горе глазам моим, тебя увидевшим! Горе моим ушам, такие речи услышавшим! – Кургоко испепелял меня взглядом, – Ты хочешь сказать, что если враг придет и постучится в твой дом, следует принять его с распростёртыми объятиями? А сражаться ты не станешь?

– Если в мой дом придёт враг и я буду в состоянии защитить свой очаг один, я буду защищать. Если же десяток врагов, я сделаю так же. Я родился через несколько столетий после величайшей трагедии моего народа. Вы не знаете того, что знаю я! Можете думать обо мне всё, что хотите. Но это единственный выход спасти наш народ!

– Нас никто ещё не побеждал в честном бою! – продолжал разъярённый черкес.

– Да, врагов было немало. Битв было ещё больше. Но наступает и последняя битва, когда проигрывает и великий воин, а войско терпит крах. Вспомните о мамлюкских султанах! Великий их султанат, просуществовавший три сотни лет (1250 – 1512), пал под натиском зарождавшейся новой империи! Вспомните это…

– Они проиграли. Но они, не мы! – усмехнулся Кургоко Атажукин.

Я хотел привести другой пример, рассказать, что в гражданской войне Севера и Юга Америки, южные штаты изначально были обречены, потому что у них не было собственной промышленности, и им легко можно было организовать морскую блокаду.

К моему огромному стыду я не владел теми словами, какими мог выразиться адыгский язык. А без них… В своей обычной жизни, когда возникает в речи дефицит слов, я, не задумываясь, примешиваю русские лексические понятия и веду разговор дальше. Но тут! Я открыл рот и замер, будто мне не хватало воздуха.

Он посмотрел на меня с каким-то подозрением. И подумалось мне: нужен переводчик! Он необходим для общения с предком! В мгновенье пришла на ум моя тётя Фатима, которая работает учительницей кабардинского языка. Благодаря её заметкам на странице фейсбука я снова приобщился к родному языку. Сначала еле по слогам складывал, потом чуть лучше и быстрее. Помню, как у неё на странице прочитал стихи на адыгском. К моему стыду я понял только слово «мама» и строчки, обращённые к Богу! Да, горько это, и одновременно стыдно. В обыденной жизни я говорю на кабардинском, но обнаружилось, что я владею только бытовым просторечием. Красоты и величия адыгского языка я не познал… В моём быту да и в профессиональной деятельности доминирует русский: сообщения пишу на русском, и моя работа формулируется на русском. Для укрепления памяти и путешествий учу несчастный английский. Да, на английском я ему высказал бы всё, что сейчас не могу выразить на адыгском! Но надо было говорить…

– В одном государстве 21начнётся война между северянами и южанами. Страна окажется как бы поделённой на две части. В одной будет промышленность, а в другой – сельское хозяйство. Люди, у которых есть промышленность, строят корабли, создают ружья, пушки, многое другое. А южане, занимающиеся земледелием и скотоводством, продают свой урожай для приобретения всего, что создают в промышленных регионах. Дружно жили эти люди, пока не стали спорить и дело не дошло до войны. Южане проиграют эту войну. Продавать урожай будет некому… И некому будет его покупать. Их корабли не смогут выйти в море, потому как вражеские суда не позволят этого. Война закончится поражением аграрного региона, – простыми адыгскими понятиями я пытался выразить суть гнетущих меня мыслей.

– Глупости не говори! Разве они были воины?! – князь продолжал спорить. – Мы своих готовим с младых ногтей!

– Хорошо. Если позволите, я кое-что покажу Вам. Присядьте лицом к той белой стене. – Указывая ему куда садиться, я достал из рюкзака всё необходимое для видеопросмотра.

– Вы сохраняйте хладнокровие: тут никто никому не сможет причинить зло. Поверьте мне, держите кинжал в ножнах. – С этими словами занял место за его спиной и начал транслировать отрывок одного из моих любимых фильмов с участием Тома Круза «Последний самурай».

Это была сцена, когда воины-самураи из деревни князя Кацумото надевают свои доспехи для встречи с войсками японского императора. Битва рыцарей-самураев против вооружённых пулеметами вчерашних крестьян, из которых японский император хочет создать современное войско по западному образцу.

Даже мне, мужчине, не удалось сдержать слезы сострадания, когда увидел это побоище на экране кинотеатра. Потом, спустя время, купил себе dvd-диск с этим фильмом, закачал на смартфон. Спасительной была идея показать Кургоко Атажукину этот фрагмент. Закончив приготовления под его пристальным и недоверчивым взглядом, я озарил стену потоком из импровизированного проектора.