Арсений Миронов - Много шума из никогда

Медвежья туша слегка обмякла, а черты Рогволодова лица заметно исказились — не столько от гнева, сколько от постороннего воздействия. Мотанув ушибленным лицом, княжич дернулся и разорвал мои объятия. Осознав, что пора пускать в дело последние доводы королей, тяжелую артиллерию и установки залпового огня, он нетвердо отшагнул назад и… нащупал на поясе рукоять алыберского меча. Я не успел даже вскрикнуть — Рогволод тихо рыкнул, облизал окровавленные усы и… грациозно вытянул из ножен страшное лезвие.

Да. Вот где начался цирк. Мне это лезвие показалось пучком ярко-оранжевых электродов — вместо оружия в ножнах был настоящий факел, который вспыхнул так ярко, что ослепленный Рогволод выронил пламенеющий клинок на землю. Словно кто-то с размаху плеснул оземь тяжелый и жирный комок возгоревшейся нефти — и плазма тут же расплескалась вокруг, желтым и жидким оловом забрызгивая наши штаны, кольчуги и древесные стволы поблизости… Электрическое облако колких искр зрелищно колыхнулось к небу, наполняя мрак миллионом алых разрядов, и я уже не видел княжича, а он — меня. Я никогда не видел, как взрываются бензоколонки — но Стожарово святилище рвануло, наверное, ничуть не хуже.

Отцы родные, сколько там было пламени! Забавное множество. Сосновые деревца с готовностью занялись, и сверху посыпалась черная проволока обугленной хвои. На какое-то мгновение я вновь обнаружил княжича — он валялся на коленях в желто-дымной луже горящей травы и обеими руками сбивал огонь со своих распущенных темных волос. Вот почему умные люди всегда носят каску! Или на худой конец фуражку.

Прикрывая глаза рукавицей, я нырнул поближе к Рогволоду — ив самый раз: огромная прогоревшая ветка приземлилась сверху туда, где я находился накануне. Мимо приземлилась — а это хорошая примета: могла бы и по черепу.

Рогволод, разумеется, попытался бежать — выпрыгнув из вихреватого огневого марева, темной обугленной тенью мелькнул мимо меня — но вдруг поскользнулся и покатился по тлеющей траве. Я увидел Гнедана, который навалился на него сверху, заламывая руки за спину… Гнеданова рубаха конкретно курчавилась по подолу суетливыми язычками пламени…

— Тщетно бежать тебе, Рогволод! — долетел до меня голос Лито. — Или ты позабыл, что из святилища Стожарова нет выхода никому, кроме кровного стожарича! Отпусти его. Гнедка! Все равно никуда не сбежит теперь! Он — сребрянин, а не стожарич! Откуда ему знать Стожаровы потайные выходы?

— Ах ты, поджигатель! — Осторожно прыгая по горящей траве, я приблизился. — Ну погоди: сейчас Стожар вернется с работы, он тебе оторвет выступающие части тела… Смирись с тяжкой участью, меринок ты мой непарнокопытный! Это — конец твоей карьеры! (Рядом рухнул еще один обугленный ствол, словно подчеркивая значимость моих слов.) А нам с ребятами пора бежать. У нас срочные дела — ты уж извини.

Святилище разгоралось не на шутку, и я торопился.

— Бери мое злато, Мстислав! Девок бери! Забирай воев моих! — внезапно прохрипел княжич, пытаясь молебно вцепиться в мою рубаху. — Изведи меня отсель! Ты — стожарич! Ты пути знаешь! Я все прощу!

Вот нахал, а? Он мне все простит! Это я, стало быть, перед ним виноват! Это я отбивал купеческие караваны и резал девушкам косы, это я его бил, живого человека, сапогами в живот? Я так расчувствовался, что влепил княжичу отеческий подзатыльник. Что-то жгуче укусило меня за ногу, и я убрал босую подошву с горящей головешки. Рядом с треском развалился выгоревший пень, и я вдруг вздрогнул: а ведь княжич-то дело говорит! Зачем губить его, когда можно…

— Ладно, так и быть: я тебя прощаю, — поспешно сказал я, кашляя от дыма и поминутно теряя княжича из виду за волнами едкой гари. — Я выведу тебя при одном условии… Ты теперь будешь мой раб, а я — волен!

К счастью, я успел отпрыгнуть — детское личико княжича вдруг перекосилось: тонкие усики задрожали, черные глаза глянули озверело — и стальные пальцы, умоляюще стискивавшие подол моей рваной рубахи, жестко метнулись от подола к моему горлу.

— А, ну тогда прощай! — весело сказал я, отбегая в сторону и стряхивая с волос пепел. — Я пошел: меня девушка ждет.

Из-за огненной завесы раздалось подземное рычание — это плакал малолетний княжич. Наконец, рычание превратилось в стон, и я услышал сквозь гул пожара:

— Добро же, Мстиславе! Твоя теперь удаль… Бери меня в рабы!..

С зубовным скрежетом переломился в основании выгоревший изнутри пламенеющий тотем с одноруким идолом на верхушке — и, разделяя небо багровой чертой, рухнул в стонущую траву между нами. Тут же, словно по команде, выступили, прихрамывая, из-за огненных сосен две мощные фигуры свидетелей — Лито и Гнедан. Я улыбнулся, но княжич не видел моего триумфа: искры от низвергнутого кумира потонули в красно-коричневом дыме, и улыбки уже не было на моем закопченном лице. Я был серьезен:

— Клянись Стожаровым именем, что будешь мне рабом до гроба! Клянись своими профессиональными божками, что исполнишь всякую мою волю! И еще — клянись своими гениталиями, что никому не расскажешь про то, что я — твой повелитель, никогда не раскроешь тайны нашего уговора!

И трижды поклялся рыдающий княжич.

И я приступил к исполнению служебных обязанностей в новой должности. Стащив через голову бомжовую рубаху, которая уже тихо горела в двух или трех местах, я бросил дымящийся комок ткани в огонь. Желтые искорки зажглись на кольцах рваной кольчуги, и я властно скрестил руки на груди — не столько из самомнения, сколько из желания прикрыть прореху.

— Лито и Гнедан! Берите Рогволода под белы ручки и тащите вон из чтища. Парню нужно прийти в себя на свежем воздухе. Вы проводите его до самого Уступья и останетесь временно там, при дворе. Господина Лито я назначаю госсекретарем. — Увернувшись от очередной головни, выстрелившей из полыхавшего пня, я продолжил свою мысль: — Ты, Рогволод, в мое отсутствие будешь подчиняться его приказам. Понял?

Мой начальственный взгляд наткнулся вдруг на важную деталь — всеми забытый, на выгоревшей дотла полянке лежал… алыберский меч. Пламя уже отползло к вершине холма — а он лежал теперь как ни в чем не бывало… Только лезвие тихо лучилось белым и золотым. Кажется, оно уже остыло — стараясь не оценивать собственные действия, я нагнулся и с третьей попытки вонзил его обратно в ножны. Минута — и я уже протягивал тяжелый инструмент Гнедану.

— Надо убрать эту жуткую феньку отсюда подальше! — сказал я. — Ты хотел зарыть его в болоте — сделай такое одолжение. Только… место запомни. На всякий случай. Все — трогайтесь к выходу.

— А ты не ступаешь ли с нами? — удивился Лито, вцепляясь в плечо шатающегося княжича. — Почто тебе здесь? Часом вращается Стожар — а в чтище-то разгонь, полымя пучинное! Гневу прибудет! Под жаркую руку подвернешься!