Юрий Цакиров - Капитанская дочка против зомби. Mash-Up

Чтоб утешить бедного слугу, я дал ему слово впредь без его согласия не располагать ни одною копейкою. Он вроде как мало-помалу успокоился, но вдруг дядька мой внезапно замолк, лицо его перекосило и он завалился на спину. Я в страшном смятении приказал остановить сани. Ильич жутко вращая глазами и побледнев лицом силился сказать что-то, но не мог.

– Барин, вишь плохо ему, никак падучая или еще што. Давай снегом его лицо разотру – вымолвил ямщик.

Но, ни снег, ни мои увещевания не могли привести Ильича в чувство. Руки и ноги его так и остались недвижимы, лишь глаза указывали на то, что он еще жив. Обхватив голову руками я с ужасом осознал, что мое мотовство и пьянство довели верного Ильча моего до сего непонятного нервного состояния.

Ямщик вернувшийся в кибитку, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал:

– Барин, не прикажешь ли воротиться?

– Зачем?

– Так ведь время больно ненадежно: темнеет, ветер слегка подымается; вишь, как он сметает порошу, да и обиходить больного надобно.

– А с ветром, что за беда?

– А видишь там что? ( Ямщик откинув полог кибитки указал кнутом на юг.)

– Я ничего не вижу, кроме белой степи.

– Да вон – вон: энто облачко.

Я увидел, в самом деле, на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.

Я слыхал о тамошних ужасных метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены насмерть. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременно до почтовой станции, да найти доктора для Ильича и велел ехать скорее.

Ямщик поскакал; но порой все посматривал на восток. Лошади мчали дружно. Ветер между тем час от часу делался сильнее. Облачко со временем обратилось в белую тучу, которая угнетающе подымалась, росла и исподволь облегала небо. Пошел мелкий снег – и вдруг повалил хлопьями. Ветер взревел; сделалась невозможная вьюга. В одно мгновение мрачное небо смешалось со снежным морем и стало одним целым. Все исчезло. «Ну, барин, – не своим голосом закричал ямщик, – беда: буран!»…

Я высунулся из кибитки: везде был мрак и вихорь. Бедный Ильич мой лежал в том же состоянии – ни живой не мертвый, я бережно закутал его потеплее. Ветер выл с такой лютой выразительностию, что казался одушевленным; снег забросал меня и Ильича; лошади уже шли шагом – и скоро совсем стали. «Что же ты не едешь?» – спросил я ямщика с нетерпением. «Да что ехать? – горестно отвечал он, слезая с облучка, – невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом». Я стал было его бранить. «И охота было барин не слушаться, – говорил ямщик зло, – воротился бы на постоялый двор, накушался бы чаю, почивал бы себе до утра, буря б утихла, отправились бы далее. И понятно что лекаря требно. Так на станции Марфушка живет, она в травах разумеет, она бы и обиходила! А теперь… эх!» Ямщик был прав. Делать было нечего. Снег так и валил. Около кибитки рос сугроб. Лошади смирно стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь. Ильич оставался недвижим; я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жизни или дороги, но ничего не мог различить, кроме бледного кружения метели… Вдруг увидел я вдали что-то темное. «Эй, ямщик! – закричал я, – смотри: что там такое чернеется?» Ямщик стал вглядываться. «А черт знает, барин, – сказал он, садясь на свое место, – воз не воз, камень не камень, а кажется, что-то есть. Сразу не разглядишь».

Я приказал ехать вперед держась на незнакомый предмет. Через несколько минут мы поравнялись с засыпанными снегом санями. Растерзанные лошади лежали в упряжке. Двое людей в шубах шевелились в санях сидя спина к спине. В руках одного из них был окровавленный топор, другой – был тяжело ранен, но крепко сжимал израненной рукой своею пистоль.

– Гей, добрые люди! – закричал ему ямщик. – Что с вами случилось?

– Волки, ляд их бери! – отвечал тот, что с топором, – хватай что под рукой, да не зевай. Купцу вот помогите, волки грудь разорвали, даром что в шубе.

– Вот же нелегкая принесла! – горестно произнес ямщик, шаря свой кнут на поясе. – Много?

– Нет, не больше трех, но матерущие, с телка ростом. Данилыч ранил одного кинжалом, да я помог. Проводник я буду значит, да вот… он не успел договорить, так как чуть в стороне в овраге послышался разноголосый волчий вой. Наши кони встрепенулись и начали рваться из упряжи, ямщик бросился их успокаивать. Метель хлестала наши лица, снег валил не переставая. Я подошел к его раненому попутчику, обойдя сани. Это был человек средних лет с аккуратной бородкой и бледным лицом. Тот поднял глаза на меня и мучительно улыбнулся.

– Петр Гриднев к Вашим услугам, Вы сильно ранены?

– Да… пожалуй сильно, купец Порфильев, Афанасий Данилыч – он зашелся кашлем – Ради бога, дайте пить…

Я развернулся, чтобы пойти к нашим саням за своей дорожной флягой, как вдруг из пелены снежной хмари в нашу сторону бросилось огромное, облепленное снегом черное клыкастое существо, которое по моему разумению трудно было назвать волком. Мой собеседник вскинул руку с пистолем, раздался выстрел в упор. Тварь взвыла и замертво повалилась в сугроб к моим ногам. Послышался волчий вой, совсем близко. Выхватив свой китайский меч я вглядывался в метель и наконец увидел как две неясные тени повернулись и исчезли во мгле.

Обойдя сани, второй путник осторожно приблизился к черной туше.

– Никак Данилыч в самую пасть угодил шельме, – сказал он, сноровисто поворачивая ногой голову твари с развороченной пастью – Дела…

– Я вставил в дуло пистолета свой серебряный крестик… матушкой купленный… давно… не может быть таких волков, отроду не может, – с трудом проговорил купец ( я заметил, что кафтан почти полностью пропитался кровью под разорванной шубой ). Он тяжело дыша облокотился на сани и закрыв глаза сказал мне – Перезарядите пистоль, да вложите в заряд крест нательный абы еще что серебряное…

Я вытащил из-за пазухи серебряный рубль, что был у меня спрятан на дорожные нужды еще с самого дома, да завалялся за ненадобностью. Второй путник принялся рубить его топором, а я заглянул в кибитку. Ильич тяжело дыша все также лежал обездвижено и отрешенно. Достав из поклажи своей оружный кофр я ловко перезарядил оба пистолета серебром и хотел было вернуть оружие купцу, но тут заметил отсутствие нашего ямщика. Я немедленно рассказал это своим товарищам по несчастью.

– Волки, вот же хитрые бестии. Смотри как, отвлекли нас воем, а сами… сдернули ямщика, – глядя в следы на снегу проговорил проводник.