Дмитрий Ю - Кировская весна 1938-1939

Общая оценка состояния германских воздушных сил в настоящее время совпадает с частным мнением, которое я смог составить по этому поводу. Склонен думать, однако, что германская авиационная промышленность выпускает несколько большее число самолетов, чем это полагают. Весьма вероятно, что к 1 апреля 1939 года германские военно-воздушные силы будут насчитывать 300 эскадрилий, а к 1 апреля 1940 года – 400 эскадрилий.

Я очень хотел также сопоставить находившиеся в моем распоряжении сведения о состоянии германской армии со сведениями, которые я смог получить из английских источников. Поэтому я добавил следующее:

Осмелюсь приложить очень коротенькую записку информационного характера, содержащую сведения, которые мне удалось получить из различных источников по поводу нынешней и предполагаемой будущей мощи германской армии. Я бы хотел знать, согласуются ли эти сведения в общих чертах с данными, которыми Вы располагаете. Было бы вполне достаточно, если бы Вы отметили карандашом все те цифры, которые, по Вашему мнению, являются неправильными.

Памятная записка

По состоянию на 1 июня германская армия насчитывает 36 регулярных и 4 танковые дивизии, полностью укомплектованных по штатам военного времени. Нетанковые дивизии быстро приобретают способность утроиться, а в данное время могут быть удвоены. Артиллерии может хватить полностью лишь на 70 дивизий. Офицеров всех родов войск недостает. Тем не менее, можно предполагать, что к 1 октября 1938 года у немцев будет не менее 56 дивизий плюс 4 танковые дивизии, то есть 60 полностью снаряженных и вооруженных соединений типа дивизии. Помимо этого имеются обученные кадры, достаточные для укомплектования еще примерно 36 дивизий, уже намеченных по плану. Для этих дивизий может быть выделено вооружение, стрелковое оружие и небольшое количество артиллерии, если для некоторой части действующей армии будут установлены более низкие нормы. При этом не учитываются людские резервы Австрии, которая могла бы выставить максимально 12 дивизий, готовых использовать вооружение и боевую технику германской военной промышленности. Помимо всего этого имеется некоторое число людей и частей, не сведенных в бригады, – войска пограничной охраны, дивизии ландвера и так далее, которые сравнительно плохо вооружены.

{54}

Меня вызвали в штаб Дальневосточного военного округа. Там собрались все командиры дивизий и корпусов. Начальник штаба округа передал нам: прибывающий с учебных сборов высшего комсостава командующий войсками округа И. Ф. Федько приказал всем командирам дивизий и корпусов встретить его на вокзале, имея при себе полевое снаряжение.

Не было принято у нас встречать начальников с такой помпой. Все были удивлены. Я тоже был озадачен.

Командующий приветливо и просто, по-товарищески поздоровался с нами. Отпустив начальника штаба, он предложил нам садиться в машины и следовать за ним. Многие думали, что он вместе с нами совершит поездку по дивизиям в целях внезапной проверки боевой готовности. Но зачем так торопиться, возражали другие. Можно было заехать в штаб, подождать обеда, а потом уже выехать… В машинах еще продолжалось обсуждение не совсем обычного поведения командующего, когда Федько остановил свой автомобиль, сошел с дороги и позвал нас к себе.

– Отделение выдвинулось на этот бугорок и попало под огонь пулемета противника, – сказал Федько, обращаясь к нам. – Кто из вас подаст команды и поведет отделение?

От неожиданности и удивления многие оцепенели. Подождав довольно долго и не дождавшись охотников, Федько улыбнулся:

Что, товарищи командиры дивизий, видно, не так просто и легко командовать отделением, как иногда кажется?.. Товарищ Ковалев, – сказал он, обращаясь ко мне, – командуй отделением!

Пулемет на позицию! – скомандовал я. – Огонь! Отделение, в укрытие за мной!.. А дальше я, используя удобный подступ, поведу отделение и атакую пулемет противника, – закончил я.

– Правильно, спасибо, – сказал Федько. – Итак, условимся, – обратился он ко всем командирам. – Наша группа – это отделение или взвод, в зависимости от задачи. Назначенный командовать подает команды, а группа соответственно выполняет их. Никаких рассказов о характере действия, все ваши команды и решения подтверждаются действиями группы. После занятий – короткий разбор. Всем понятно? – закончил он.

– Понятно! – далеко не единодушно и без особого воодушевления ответила группа.

Федько улыбнулся.

И начались наши двухнедельные, для многих весьма тяжелые занятия. Каждый день мы решали много задач, сперва за отделение, взвод и роту, потом за батальон, полк и дивизию. Мы совершали марш-броски, длинные перебежки и переползания, атаковали высоты и форсировали вброд речки. Командующий, как руководитель занятий, был всегда с нами.

Порядок выдерживался такой: в 8 часов утра после завтрака – начало занятий, в 13 часов – перерыв. Тут все собирались к машине командующего, из нее извлекались ящик с бутербродами, лимонад. Уничтожая все это, мы продолжали обсуждать то или другое положение.

«А как бы вы поступили, если бы вдруг…» – давая новую вводную уже в знакомой обстановке или ставя совершенно новую задачу, обращался к кому-то из нас командующий. И, наскоро проглотив бутерброд, приходилось принимать решение.

После перерыва занятия продолжались до 18, а то и до 20 часов. Возвратись в город, проголодавшиеся и усталые, мы наскоро обедали и заваливались спать.

На второй день кое-кто сказался больным. Но командующий был весьма к ним внимателен, сам заботился об оказании им врачебной помощи, находил время посещать их вечером и, как правило, за один день ставил их в строй. Редко кому удалось «проболеть» пару дней при таком внимании со стороны командующего.

К концу сбора все восхищались простотой, опытностью, отличными знаниями и большой трудоспособностью командующего. Мало того, что он целый день проводил с нами, он еще несколько часов расходовал на подготовку к занятиям. Надо полагать, что хотя бы 2-3 часа он уделял и текущим делам.

За две недели мы приобрели много полезных навыков, узнали немало нового об организации и проведении занятий. Для многих из нас эти сборы под непосредственным руководством командующего были весьма интересной и очень поучительной школой.

В последний день занятий, перед возвращением с поля в город, Федько собрал нас у своей машины и сказал:

– Ну, товарищи, все мы видели, чему и как теперь учить войска. Я был свидетелем ваших стараний и уверен, что вы все это усвоили. Завтра уезжайте в войска и приступайте к работе. Я скоро буду у вас и посмотрю, как у вас идут дела. Если у кого есть ко мне неотложные служебные вопросы, заходите завтра.