Ант Скаландис - Меч Тристана

Тристан позднее догадался, что не кто иной, как сам хитрюга Перинис, и затеял всю эту свинскую вакханалию. В итоге свинья была подложена как раз королю Марку, а влюбленные получили в подарок еще три ночи непрерывного счастья.

В последнюю из этих ночей Тристан отправился в замок Тинтайоль не один.

— Знаешь, брат, — сказал ему Ланселот. — Когда ты был вчера у Изольды, я спал. И вот явилась мне Фея Моргана, да и говорит: «Передай своему приятелю, что он теперь уже с огнем играет. Пусть будет поосторожнее». И больше ничего не сказала. Села верхом на чудовище с длинной-длинной шеей и погрузилась обратно на дно любимого озера Лох-Несс. Ну а я и подумал: ты ведь все равно осторожничать не станешь, значит, мне как другу и надлежит о тебе позаботиться.

Тристан не возражал, и вечером они двинулись в резиденцию короля Марка вместе. Уже стемнело, когда традиционно не без помощи Периниса рыцари преодолели ров, затем с легкостью перебрались через стену и наконец тихонько, крадучись, поодиночке проникли в покои королевы через окно. Однако старания их были избыточны: в опочивальне на аккуратно застеленной кровати с большим кубком вина и девушкой-служанкой в обнимку сидел лишь только Перинис, окончательно расхулиганившийся в эту ночь. Оказывается, он подсыпал сонного зелья всей королевской страже.

Обычно Изольду охранял отряд из десяти вооруженных бойцов. Пятеро ночью спали, а пятеро бодрствовали. На этот раз дрыхли все, вповалку, друг на друге, а королева, пройдя мимо них, удалилась в любимую баню с бассейном, где заранее по ее просьбе подогрели воду и вообще все было приготовлено для встречи с Тристаном. Уж гулять — так гулять!

Перинис, совмещая приятное с полезным, остался караулить покои, а Ланселот, едва Тристан скрылся за заветной дверью, взял под наблюдение коридор, ведущий к бане, притаившись с оружием на изготовку в глубокой темной нише в стене неподалеку. И не зря Ланселот дежурил на этом боевом посту, ох, не зря охранял покой друга! Ведь Фея Моргана по пустякам являться не станет.

Не прошло и часу, как к дверям бани прокрался знатного вида господин. Остановился, выгнул спину, приложил ухо, вслушался, улыбнулся удовлетворенно и даже хрюкнул от радости. Затем повел себя странно: опустился на колени и приник глазом к замочной скважине. Сидел он в этой неудобной позе долго, горбился, сдавленно пыхтел, очевидно, пытаясь не быть услышанным, а под конец даже запустил обе руки себе в штаны и шевелил там ими весьма интенсивно.

Ланселот, слегка обалдевший от подобного зрелища, сумел незамеченным подойти довольно близко и признал в онанисте барона Гинекола, видать, далеко не в первый раз приходившего к этой двери. Смотрел-то он не в замочную скважину, а в специально проделанное отверстие. Частый гость Тинтайоля, очевидно, любил он подглядывать, как моются здесь молодые красивые девки. Сегодня же выпал ему особый случай, и греховодник не мог отказать себе в удовольствии досмотреть до конца восхитительную сцену. Однако получив максимум плотского наслаждения, сорвался-таки с места и убежал. Куда убежал-то? Донести королю? Но ведь короля нет. Созвать народ? Второе намного вероятнее.

«Ах ты, дубина! — сказал себе Ланселот. — Надо было задержать этого мерзкого барона! Ведь он же давний враг Тристана!»

Гинекол вернулся очень быстро. С оружием и с двенадцатью воинами, готовыми защищать своего господина и вязать легендарного Тристана, стиснув зубы и закрыв глаза от ужаса. Конечно, они боялись путаться с чародеем, но деньги каждому обещаны были немалые, так что рискнуть стоило. Каково же было удивление всех тринадцати бойцов, когда перед ними предстал не голый, мокрый и растерянный любовник рядом с голой, мокрой и растерянной королевой, а могучий рыцарь в полных доспехах и с огромным мечом наголо. В пору было кинуться врассыпную, да честь не позволяла. И бойцы Гинекола вступили в сражение с Тристаном. Зря они, конечно, это сделали, потому что тут же все и полегли. Самый сильный рыцарь острова Британии, прорываясь по коридорам к двери в сад, не пощадил никого. Гинекол был наиболее трусливым среди них, поэтому сразу и побежал за новой подмогой и удивлялся несказанно поведению своего врага: вместо того чтобы как можно скорее бежать из замка, любовник королевы, с особым цинизмом махнув рукой на улепетывающего барона, ломанул обратно в сторону бани.

«Недомиловались они, что ли, с королевой?» — посетила Гинекола безумная мысль.

Однако при всей своей дикости мысль эта была абсолютно справедлива. Ведь Гинекол и не догадывался, что все его воины полегли от меча отнюдь не Тристанова, а от не менее знаменитого меча Ланселота Озерного, и теперь этот рыцарь, который, впрочем, тоже по праву мог носить звание сильнейшего на острове Британии, торопился в баню, дабы предупредить друга об опасности.

Но Тристан с Изольдой уже и сами различили какой-то шум за дверью, а потому сократили программу нежного прощания до минимума, обтерлись как следует и начали одеваться. Такими полуодетыми Ланселот и застал их.

— Что же ты сразу не позвал меня на помощь?! — возмутился Тристан.

— Ерунда, — махнул рукой Ланселот, — их было совсем мало, и дрались они, как дети. Но теперь, боюсь, нам предстоит нечто посерьезнее. Какое-то время я смогу удерживать и новых негодяев, но все-таки поспеши, Тристан. Нам ведь еще надо прорваться к мосту и дальше, к нашим коням. Ради вас, прекрасная королева Изольда, я готов подождать, но помните: времени совсем, совсем мало.

Он вышел. А Иван и Маша взялись за руки и явственно ощутили, как волшебное тепло, перетекая из пальцев в пальцы, наполняет тела и вспыхивает в глазах у каждого глубоким мягким свечением, и эта божественная энергия в единстве тепла и света замыкается кольцом, чтобы связать их уже навсегда тонкой, но неразрывной и никому неподвластной нитью. Нет, они не подведут славного благородного Ланселота, им потребуется каких-нибудь две или три минуты, чтобы сказать друг другу все необходимые слова. Иван уже надевал доспехи, перестраивался на боевой лад и ничего прощально-печального придумывать не хотел. Сказал просто:

— Маша, я люблю тебя. Люблю точно так же, как всегда. Плевать мне на окончание действия всех приворотных напитков и на все законы угасания страсти. Я снова приду к тебе. Обязательно. Приду откуда угодно, на чем угодно, как угодно, приплыву, прилечу, приползу. Жди меня, каждый день жди!

— Хорошо, милый! — шепнула она в ответ. — Я только чувствую, что теперь мы очень долго не сможем быть вместе. Очень долго.

— Какая ерунда! — проговорил Иван. — Что такое «долго» по сравнению с вечностью? Мы не виделись столетия, и между нами ничего не изменилось. Что такое «долго» для настоящей любви? Какой угодно срок — это сущие пустяки!