Александр Чернов - Из западни

– Ладно, давай по пунктам. В «Ласточке» я с армейцами не пьянствую. Вернее, не только и не столько пьянствую, сколько отбираю себе офицеров в первый батальон морской пехоты и на бронепоезда. И заодно просвещаю местное дремучее офицерство по поводу организации обороны, действий малых групп и прочих премудростей, до которых им пока как до Парижу раком. Казаков сманил, говоришь? А как мне еще обеспечивать дозоры вокруг бронепоезда на стоянке и при ремонте пути? А разведку? Конечно, я с уже знакомым тебе хорунжим отобрал лучшее, что есть во Владивостоке и его окрестностях. Что это не понравилось их начальству – не удивлен. Но, брат, мне это фиолетово. Да и против царского указа не попрешь…

– Погоди, какого такого указа? Ты что, царские указы навострился подделывать?

– Зачем подделывать? Я не в курсах, что именно там Вадик с Николашкой сделал, но тот указ, что я у него попросил, получил обратно за подписью самодержца через три дня. Право на отбор любого личного состава в «особый бронедивизион Императорского флота „Варяг” под командованием лейтенанта флота Василия Балка». Ну и там еще кое-что, по мелочи, о недопустимости чинения препятствий вышеупомянутому лейтенанту в том числе…

– Не задавайся, рановато пока. Ты еще про пристреленного чинушу мне не рассказал. Что за препятствия такие он «чинил вышеупомянутому Балку», что его пришлось валить?

– Он, Петрович, мне сделал предложение, от которого я, по его мнению, никак не мог отказаться. Началось все с того, что я к нему пришел за вагонами. Причем эти вагончики были мне выделены министром путей сообщения, и все бумаги у меня были. Оплачены они тоже из казны между прочим.

И вот. Этот петух гамбургский, напоив меня чаем, говорит: «…а давайте-ка мы небольшой гешефтик-с сделаем…» И предлагает мне отчитаться перед Петербургом, что, мол, вагоны я получил, но на перегоне Владивосток – Никольск они сошли под откос и теперь требуется их замена, а мне – десять процентов от стоимости… Ну, или пятнадцать. Из особого уважения.

Я ему честно, сначала по-хорошему попытался объяснить, что вагоны нужны для дела, а гешефт мы после войны сделаем. Нет, война, говорит, все спишет. Я молчу. Наконец, поняв мою дремучую тупость, фыркнул, выписал-таки. Расписался я в получении, пошел принимать. Так эта ж сука мне вагоны из сгоревшего в том году в Никольске старого депо подсунула, там даже оси к буксам так приржавели, что их паровозом не провернуть!

Опять возвращаюсь к нему. И по-доброму говорю: мне, мил человек, на фронт через две недели ехать. Не могу я этот хлам восстанавливать, дай те вагоны, на которых во Владик грузы для флота доставили. Я их под разгрузкой в порту видел, в нормальном состоянии все, только добронировать – и вперед. Нет, говорит, берите, любезнейший, что вам дают, и в следующий раз, когда умные люди будут предлагать дельные вещи, не крутите хвостом.

Тут на меня и накатило… Я таких гадов еще в том, в нашем времени понасмотрелся. И натерпелся от них. В общем, сунул я ему ствол под нос и стал колоть. Кто, где, как и сколько на ремонте крейсеров, постройке крепостных батарей и прочих флотских и армейских делах наваривает. Сперва хотел было покочевряжиться, типа законник, – усмехнулся Балк, – но как я ему мочку отстрелил – запел, гнида, ака канарейка породистая…

В общем, список чиновников, подрядчиков, схем их взаимодействия и наворованных сумм – у меня в каюте, под столом приклеен.

Кстати. Гаупт наш то ли сам замазан, то ли настолько привык ко всеобщему воровству, что уже и не обращает внимания. При демонтаже мачты «Рюрика» и ремонте палуб с трубами смета удвоена. Дерево, которое заготовили для подкладки под броню в оконечностях у него и «России», – гнилое, купили по дешевке после разборки разваленных Камимурой домишек. И полетят эти листы в воду от первого снаряда: болты срубит. Зато кто-то наварил пару тысяч.

Трубки котлов, которые при ремонте «Варяга» использовались и были втридорога проданы морскому ведомству господином Калинским, на самом деле из запасного комплекта самого «Варяга», который и так был собственностью этого самого ведомства. Просто на них документы потеряли, а он якобы случайно нашел. Но как сам этот комплект вообще попал во Владик вместо Порт-Артура, пока загадка. Хотя какая там загадка, обычный бардак, этими же чинушами и созданный. Не знаю только, умышленно или нет. И это только то, что знал один мелкий чиновник железнодорожного ведомства…

Ну, я его у почтамта в одном исподнем да с ошметками ушка и привязал к фонарному столбу. С плакатиком «так будет с каждым, кто попытается воровать у армии и флота»… Что, правда скотина помер? Странно, вроде не должен был от такого ранения. Может, сердце слабое или простыл?

А от патруля я вообще не отстреливался. Я им честно сказал – схожу только на крейсер, переоденусь, возьму смену белья и сам приду на гауптвахту. Кто ж знал, что тут в гостинице сидят господа офицеры. Стрелял я в воздух, чтобы внимание к этому Петуху привлечь… Ладно, Петрович. Завязывай на меня глазами крутить… Ну, да… погорячился…

– Слушай, Вась, а как-нить попроще ты не мог? Без явных улик? – усмехнулся Руднев.

– Ну, извини, говорю же – погорячился. Младая кровь, понимаешь…

– Короче. Сиди-ка тут до послезавтра и не рыпайся, герой. А я пойду, попробую завалы дерьмища за тобой разгрести. Чтоб шибко не грустил, скажу, чтоб Шустовского тебе и закусь принесли. Карбонарий фигов… Но красавец каков сей господин… Калинский, говоришь…

Через день Руднев снова появился на пороге «камеры» Балка, на этот раз с вооруженным эскортом из матросов с «Варяга».

– Значит, так, этот шпак недостреленный жив. Пока гостит у эскулапов. Одевайся живо в парадное, отправляемся на встречу с лучшими людьми города. У меня с собой десантная полурота с «Варяга», с оружием. Сначала в госпиталь за твоим крестником заедем, а уж после в городское собрание. И это… Списочек из каюты твоей я изучил. Впечатляет… Так что начинаем делать военный переворот в отдельно взятом городе. Пора объяснить народу, что такое законы военного времени. Будут знать, как у меня крысить.

– Ты два дня полуроту собирал?

– Нет, за эти двое суток я из Питера получил высочайшую индульгенцию: приморская крепость Владивосток теперь официально не только на военном положении, но и на осадном. И живет по законам военного времени. Пришлось ввести в оборот такое понятие. Подчинена флоту. И самый главный петух в этом курятнике – я. И закрой пасть, плиз, а то вижу по наглой улыбочке, что хочешь тему про птичку откомментировать. Не та эпоха, не стоит. Кстати, и Макарову такой же карт-бланш надо постараться выбить, если у нас здесь без эксцессов пройдет… Короче, на выход, лейтенант Балк. С вещами!