Евгений Красницкий - Бешеный Лис

– Кхе! Лавруха, да пошли кого-нибудь за пивом! Ну… Луку можно, Алексея Рябого еще… Люди верные. Кого ж еще-то?

– Может, Игната? – предложил Мишка.

– Молод больно.

– Зато верность проявил, – поддержал племянника Лавр, – и ратники его десятником выбрали.

– Ну, допустим, – неохотно согласился дед. – Трое выходит. Эх, мало верных людей.

– А Тихона? – попытался пополнить список Мишка.

– Да он, может, еще и с десятком не управится, – отмахнулся дед. – Нет, рано, потом, может быть.

«Ну, сэр, сейчас или никогда!»

– Значит, трое. Четвертая – Нинея.

– Что-о-о?!! – Корней и Лавр одновременно изумленно уставились на Мишку.

– Она и так боярыня. – Надо было ковать железо, пока горячо. – Древлянская боярыня Гредислава.

– Ты-то откуда?.. – начал было дед и сам себя прервал: – Ну да. Понятно. Только… Нет, не примет. Зазорно ей мне поклониться. Я для нее не смерд, конечно, но и не ровня. Ей даже природные Рюриковичи не ровня.

– Я попробую уговорить, – попытался настоять на своем Мишка. – Она ко мне хорошо относится, говорила, что любят меня светлые боги.

– Да мало ли кого боги любят! Здесь гордость такого древнего рода, что нам и не вообразить! Она через это не переступит. Подыхать будет, но не переступит.

– Она боится, деда.

– Чего боится?

– Что придут попы с воинами и убьют, как ее наставницу. Что умрет и преемницу себе не воспитает. Что внуков вырастить не успеет. Ей каждый день будущий страшен. Защита Нинее нужна, опора, надежность. – Мишка высыпал ворох информации и, пока дед ее не переварил, задал провокационный вопрос: – Мы же можем ей твердо обещать, что не придут и не убьют, что внуков сиротами не бросим, что будущее ее, сколь ей там еще отпущено, бедой не обернется?

– Можем-то можем… – Дед неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. – Но тогда получится, что не она нам, а мы ей служим. В каком-нибудь ином случае такому древнему роду и послужить не грех, конечно, но если пройдет слух, что мы волхву покрываем… Даже не покрываем, а прислуживаем ей! Нет, Михайла, не дело ты предлагаешь!

– Хорошо, тогда последний аргумент…

– Что «последний»?

– Последний довод. Белояра с людьми кто-то ждал. «Людей в белом» кто-то послал. Нинее кто-то поля сжал и деревню в порядке содержит. Ты веришь, что это три разных «кто-то»? Или это один и тот же?

Лицо деда мгновенно сделалось жестким, он снова подхватил ножны с мечом и переложил их на другое место.

– Так вот, значит, что… Людей, значит, под себя собирает, силы копит. Для чего?

– Помнишь, деда, откуда у меня самострел?

– Как же не помнить? Баба с «громовой стрелой»… Кхе! Так ты думаешь, и она к ЭТОМУ ехала?

– Вполне могло быть, – подтвердил Мишка.

– А Нинея-то ему зачем?

– Если готовится восстание язычников, то во главе должен быть кто-то из очень древнего рода, а если волхв, то еще лучше. Сам «кто-то», видимо, из худородных. Умный, умелый, сильный, но без длинного списка предков. Нинея – то, что ему надо. Лучше бы, конечно, мужчина, но, похоже, не нашлось подходящего. А может быть, все еще круче: хотят возродить совсем древние порядки, когда во главе родов женщины стояли. От поклонников Перуна ведь тоже баба ехала. Во всяком случае, если грянет, то в Турово-Пинском княжестве начнут именно с нас. И время подходящее: великий князь при смерти, среди Рюриковичей вот-вот усобицы начнутся.

– Ну это мы еще посмотрим, кто с кого начнет. – Дед грозно пошевелил бровями. – Нам местной погани мозги вправлять не впервой. Но Нинея-то при таких делах с нами вообще разговаривать не станет!

– Наоборот, деда.

– Как это?

– Не такие уж мы и худородные. – Мишка решил идти ва-банк. – Во мне, например, четверть крови от Рюриковичей.

– И это прознал, поганец? – Дед в растерянности развел руками и глянул на Лавра, словно ища поддержки. Тот в ответ тоже развел руки и пожал плечами, демонстрируя полную непричастность к осведомленности племянника.

– Языки людям даны, чтобы болтать, а уши – чтобы слушать, – пояснил, ничего не объясняя, Мишка. – Однако и без Рюриковичей я – восьмое колено рода десятника Лисовина. Не простого ратника, а того, кто других в бой водил. И неважно, что только десяток. Главное – повелевал и за людей отвечал. И роду нашему два века.

– Ты – восьмое колено, а Нинея – двадцатое, – парировал дед, – а может, и больше!

– Наверняка больше, – не стал спорить Мишка. – Славяне живут здесь десятки веков, кто знает, когда начало складываться боярство? Может, и тысячу лет назад. За одно поколение принято считать двадцать пять лет. Значит, Нинея запросто может быть и из тридцатого, и из сорокового колена.

– Тем более! – победно утвердил дед.

– Вовсе нет, – продолжил дискуссию Мишка. – Нинея, будучи боярыней такого древнего рода, да еще волхвой, прекрасно знает, что род может стать древним, если не выродится и не ослабеет в третьем-четвертом колене. Ну или если не пресечется почему-либо. Вот Данилин род дал четырех сотников, но четвертый сам от сотничества отрекся. Ты же не отрекся, хотя тоже увечен!

– Увечья, внучек, разные бывают!

– Да, но дурного сотника зарезал прадед Агей, а не Данилин дед, и сотню из ничего поднял тоже Агей. И ты сейчас тоже сотню поднимаешь, а Данила только и смог, что свой десяток угробить. Энергетика утрачена напрочь, а у нас сохранилась.

– Что утрачено? Ладно, понял. Ну а род Пимена? Тоже утратил эту…

– Энергетику. Может, утратил, а может, и не имел никогда. Я отцу Михаилу помогал поминальные записи разбирать. Так вот, ни Пимен, ни его родня никогда не заказывали службы на помин души своего родоначальника. Или не помнят, или от женской ветви пошли. Род, который своих пращуров не помнит, и не род вообще.

– Ну а Бурей? – Дед, похоже, увлекся спором. – Что-то он на ослабленного непохож.

– Здесь другое. Скорее всего, генетические отклонения.

– Чего-чего?

– Проклятие богов – «порченая кровь». Потому, наверно, и потомства у него нету.

– Кхе! – Аргументы у деда кончились, а нить спора он, кажется, потерял, поэтому переключил внимание на сына. – Лавруха, да когда ж пиво-то принесут?

– Да должны уже. Сейчас будет, батюшка.

Лавр поколебался и как-то по-детски просительно глянул на Мишку:

– Я вот что спросить хочу. Миша… Это… У меня что ж, тоже проклятие?

– Нет, дядя Лавр, это волхв из Куньего городища заклятие наложил.

– Эх, едрена-матрена! – Дед звонко хлопнул себя ладонью по колену. – Он же сегодня ночью убег! И по следам вышло, что к Нинее. Как развязался-то, я же сам веревки проверял?

– Не развязался он, батюшка. – Лавр досадливо поморщился. – Веревки перерезаны были, я смотрел. Помог ему кто-то.

– Это кто ж у нас такой шустрый завелся?

«Ну, сэр, получите и распишитесь… Кто-то по лестнице топает, наверно, пиво несут, может, отвлекут?»