Евгений Красницкий - Бешеный Лис

Понимаете, ребятки, – дед по очереди взглянул на сына и внука, – после того как им до волхва добраться не удалось, их четверо осталось. Одного ты, Михайла, ранил в левую руку, когда лук ему покорежил. Они от нашего стана к дороге побежали. Хотели ее перейти и в лесу скрыться. Там-то, на дороге, их десяток Лехи Рябого и перенял. Так они раненого отпустили, а сами наших задержали. Ненадолго, только чтобы раненый успел на лыжи встать и отбежать чуток. Но втроем! Десяток конных! – Дед длинной паузой подчеркнул невероятность события и снова повторил: – Втроем! Десяток конных!

Лавр и Мишка синхронно кивнули, показывая, что разделяют удивление деда, а тот продолжал:

– Леха рассказал, что первым коням чего-то в глаза сыпанули, так что те сразу в сторону шарахнулись, а остальных коней по мордам били. И так ловко крутились, что ни один ратник их мечом достать не мог. А народ-то у Рябого в десятке все бывалый, от них так просто не увернешься. Леха уже хотел спешиваться приказать, но те разом развернулись – и бежать. Так бы и ушли, да Семен успел им вслед клевец метнуть. Ну одного и зарубил. – Дед отхлебнул пива и подвел итог: – Так-то. Втроем десяток ратников остановить. И уйти, когда сами того пожелали. Лесовики так не умеют. Да и наши не смогли бы, пожалуй. Нет, не смогли бы!

«Блин! Прямо ниндзя какие-то. Хотя что мы знаем про дотатарскую Русь? Тем более про Русь языческую. Вполне может быть, что где-то в лесном святилище готовят что-то вроде „спецназа“, а поскольку главный враг для них княжеские дружины, то и учат противостоять латной коннице».

– Так что, ребятки, не Нинеины это люди, – продолжил дед. – Она баба, и воинов в ее веси не было, одни смерды да охотники. Но если Нинея нужна ЭТОМУ из-за древности рода и уважаемого имени, то мог ОН придумать поклониться ей беглецами, чтобы на свою сторону привлечь. Выходит, что теперь мы ЕГО опередим и Нинею на свою сторону перетянем. А вот насчет того, чтобы не селить к ней тех, кто от Иллариона сбежал, ты, Михайла, правильно придумал. Их вообще надо подальше друг от друга разбросать. Ну часть из них уже разошлась по рукам, а тех, кто нам по жребию достался, боярам раздадим, пусть на свои земли развозят. Нет, это ж надо! – Дед всплеснул руками. – Бояр своих завожу! Обос… Кхе! Обалдеть можно!

– Погоди радоваться, деда. Самое сложное впереди. Помнишь, с чего разговор начинался?

– Немудрено и забыть! Такого наслушался. Мозгам впору, как простокваше, свернуться! Лавруха, ты как, не очумел еще от книжной премудрости?

– Да нет, ничего, батюшка, даже интересно.

– Увы мне, убогому да увечному! Из одного премудрость, как понос, хлещет, другому хоть бревном по башке бей – даже не почешется, один я, сирый да ветхий, от скудоумия в тоску впадаю.

– Ты бы на пиво не налегал, батюшка, – попытался урезонить отца Лавр, – разговор-то серьезный.

– Учить меня будешь, сопляк? Да я только этим и спасаюсь, а то бы давно от ваших разговоров в уме повредился! Вещай далее, Михайла, мне теперь уже ничего не страшно! Все одно пропадать!

– Деда, налей пивка.

– Мал еще!

– А с татями резаться – не мал? – Мишка попробовал набычиться, как недавно дед. – А десятком командовать и людей терять – не мал? Ты сам-то вспомни, как первого своего подчиненного потерял, легко было?

– Кхе. Первого… не было у меня первого, Михайла. В первом же бою, как десятником стал, троих потерял. Двоих сразу, а третий еще почти всю ночь жил. Так всю ночь с ним и просидел. Тоже Андреем звали. А потом матерям их… Не знаешь ты еще этого, Меркуха-то сиротой был. Давайте помянем, что ли. Налей ему, Лавруха.

Выпили на помин души раба Божьего Меркурия. Дед утер усы и пригорюнился:

– Кхе! Хороший был парень Меркуха, о младших заботился. Помнишь, как говорил: «Ребяток жалко, я-то обойдусь как-нибудь»? От брони ради них отказался. Оттого и погиб…

– Митьке не пригодилось, ему в лоб прилетело, – уточнил Мишка, и, как тут же выяснилось, не к месту.

– Нет, пригодилось! – Дед стукнул кружкой об пол. – Если бы не бронь, ему бы не в голову, а в туловище стреляли, сейчас бы двоих поминать пришлось! Запомни, Михайла, ничего зря не бывает. Особенно такого – бронь другим отдать, а самому погибнуть. Раб Божий Меркурий собой всех четверых закрыл и погиб как истинный воин! Вечная память и царствие небесное!

Дед истово перекрестился, за отсутствием красного угла, на окошко.

«Да, воинов в рай „автоматом“ пускают. А уж того, кто собой ради других пожертвовал… Надо как-то сделать, чтобы его в „Младшей страже“ помнили. Может, койку в казарме вроде как для него держать, как в Советской армии? И на перекличках первым вызывать, и чтобы отвечали: „Воин Меркурий пал смертью храбрых…“ А я с ним и не поговорил толком ни разу».

– Михайла. Михайла! – затеребил Мишку дед. – А ну-ка хватит кукситься! Ежели ты людьми командуешь, то, как бы тебе тошно ни было, виду показывать не смей! Командир бодр – и люди бодры, а командир затосковал – так его людям и вообще впору утопиться. Привыкай. Теперь на тебя все время люди смотреть будут.

– Угу.

– Не «угу», а давай дальше вещай. Чего ты там про бояр сказать хотел?

– Наказ боярам давать надо.

– Да? Лавруха, не наливай ему больше, видишь: ничего толком объяснить не может.

– Да все я могу, деда. Только отвлекаемся все время. Только об одном заговорим, так сразу на что-то другое переезжаем. А потом опять возвращаться приходится и вспоминать, на чем остановились.

– Да? Тогда наливай, Лавруха.

– Батюшка, а не хватит ли? – снова попробовал остановить отца Лавр.

– Не зуди, Лавруха, у меня от этого ум только острее делается! Давай, Михайла. Бояр завтра собирать придется, а мне еще обдумать надо то, что ты расскажешь. Вещай, внучек.

– Наказ боярам давать надо. Землю, людей и боярское достоинство мы им не за просто так даем. С них за это служба спросится.

– А сейчас они не служат, что ли?

– Сейчас они ратниками служат, а будут воеводскими боярами. Это разная служба. Вернее, это добавка к ратной службе, которая для них и сама теперь изменится. Первый год оставим им на обустройство, а на второй год повинны они будут выставлять уже не десяток, а два. Пусть берут людей, где хотят. Да ты им уже и сказал, где брать. На третий год – три десятка, на пятый – полусотню. И отроков в «Младшую стражу» хотя бы по пятку в год. Вот так. И спуску не давать! Ратную силу приумножать надо, отец твой – сотник Агей – еще решительнее поступил, будем надеяться, нам такое не понадобится.

– Кхе! Да пусть холопок брюхатят, все приплод.

– Батюшка! При мальце-то…

– А-а, не дите уже, вон гляди, как пиво трескает! Про прирост ратной силы верно сказал, давай дальше, Михайла.

– Воевода на себя должен все дела Погорынской земли взять, в том числе и сбор княжьей дани. И собирать придется больше, чем князь в полюдье собирает, иначе на кой ему такой воевода? Если Погорынье начнет давать в княжью казну больше, чем до сих пор, то ни одна сволочь в Турове против твоего воеводства вякнуть не посмеет. А посмеет, так князь ему сам ноги пятками вперед вывернет. Князю серебро нужно, а если его больше станет да еще ему самому за ним таскаться не придется – тебе любой грех отпустят. И неважно, кто сидеть будет на Туровском столе: нынешний князь или другой. Каждый в тебе заинтересован будет. Каждый!