Шакир а-Мил - Степлаг. Восстание, которого не было

3. Внутренний распорядок в лагере устанавливается в соответствии с действующим положением МВД СССР….Хозорган должен выделить лагерю такие объекты, на которых было бы исключено общение его контингентов с вольнонаемными рабочими, кроме лиц которые должны руководить работой, либо квалифицированными рабочими, без которых невозможно работа контингента лагеря.………………………………………………………………

7….На обязанности хозоргана лежит снабжение всего рабочего контингента Лагеря за счет последнего, спецодеждой и спецобувью согласно нормам ВЦСПС. При производстве работ вредного характера ХОЗОРГАН обязан давать контингентам лагеря дополнительную спецодежду, а также спец. питание по нормам, установленных для вольнонаемных рабочих. (ну это уж совсем как эсэсовцы – ангелы! – Прим. автора).

8. ….Контингент Лагеря, используемый хозорганом на работах по специальности (инженеры, техники и т.п.) оплачиваются последним в соответствующим с должностным окладам установленным для местных наемных сотрудников. При этом должны быть соблюдены все требования по созданию для них условия режима работы и охраны…

13. Оплата работ, выполненных контингентами Лагеря, производится хозорганом по действующей в данной местности расценкам, установленных для вольнонаемных рабочих-за фактический выполненный объем работ. За перевыполнение норм Хозорган обязан Лагерю уплачивать также все предусмотренные для вольнонаемных рабочих премиально-прогрессивные и прочие надбавки. Продолжительность рабочего дня для контингентов лагеря устанавливается приказами МВД СССР».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 16 стр. 146—152)

Рабочее состояние взаимоотношений между Хозорганами и Лагерями можно также проследить из документов.

Вот, например, упомянутый нами вопрос об использование командиров японской армии в роли надзорсостава в работе японских пленных:

«…В целях увеличения выхождаемости (так в документе. – Прим. автора) военнопленных на работы хозорганов за счет офицерского состава (командиров взводов, рот, батальонов) которые хотя не отвечают своему назначению нами использовались в качестве низового производственно-технического персонала….мы, после проведения соответствующей работы с хозорганами добились такого положения, что этот персонал… стал оплачиваться».

(Из письма заместителю наркома МВД Каз. ССР от 10.01.1946 г. КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 8)

Судя по тому, какие бригады организовывались для нужд Хозорганов, можно увидеть, как использовались все возможности лагерного контингента:

«а) столяров и плотников – 5 бригад из 90 человек

б) слесарей и токарей, сварщиков и газосварщиков и кузнецов – 5 бригад из 45 человек.

в) по изготовлению кирпича – 4 бригады из 100 человек.

г) каменщиков, штукатуров, печников и маляров – 2 бригады из 40 человек

д) землекопов по рытью траншей, котлованов и добычи глины – 12 бригад из 481 человека.

е) по передвижке ж.д. путей на отвалах и забоях рудника – 5 бригад из 122 человека.

ж) чертежников и конструкторов – 1 бригада из 5 чел овек.

з) прочие чернорабочие – 6 бригад из 185 человек».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 10—11 Из доклада лагеря №37 Заместителю министра Каз. ССР об использование японских военнопленных за 1-й квартал 1946 г.)

В этом же докладе есть и такой пункт

«…6. Добились от хозорганов выдавать всем работникам второе горячее блюдо, независимо выполнения последними норм выработки в период освоения работ. Оплату за дополнительное второе блюдо производили за счет лагеря, а в последующих месяцах, когда военнопленные стали перевыполнять нормы выработки, произвели удержание за питание. Это мероприятие позволило нам выполнить план и сохранить рабочую силу ».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр.11).

Там же:

«…2. За хорошую работу лагеря Стройтрест …премировал лагерь…1. Для премирования военнопленных – 20 тысяч рублей. 2. Для улучшения культурно-бытовых нужд военнопленных – 6 тысяч рублей. 3. Для премирования производственного аппарата из числа личного состава лагеря – 6 тысяч рублей ».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 12)

Впечатляет раздел о самоокупаемости лагеря:

« 1. Самоокупаемость одного списочного военнопленного обошлось 487 рублей против 927 рублей, утвержденных по смете на 1-й квартал.

2. Экономия (927—487) – 440 рублей объясняется за счет:

а) замены риса другими крупами

б) сокращением расходов в 1-м квартале по взаимным расчетам со складом №39 на 162 тысячи рублей, перечисленных нами в 1945 г. но не отоваренных последним в свое время ».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 12).

Читая эти строки о замене риса другими крупами, нам вспомнился рассказ, прочитанный в детстве о японце, который вернулся с плена из Советского Союза. Он много интересного рассказал своим землякам о России и русских, но и в конце своих рассказов всем показывал ложку, которую привез на память и согласно обычаю, русских, носил за голенищем сапога. И у всех складывалось впечатление, что у русских много риса, если они кушают его из таких ложек, а не палочками, как привыкли это делать японцы. В конце концов, такие впечатления сыграли плохую службу, и этот японец был арестован за ненужную агитацию. Но похоже в его лагере он действительно ел рис, а не другие крупы, если он об этом не рассказывал…

Плен и смерть, это почти синонимы, вполне объяснимые военным временим и обстоятельствами. Одно только моральное и духовное состояние человека, помноженное на физические унижения, попавшего в неизбежную неизвестность, может поколебать сердце любого отважного воина и человека. И это не удивительно для людей, которые еще вчера видели смысл своей жизни в работе на заводах, уборке урожая и т. д.

И тому, что высокая смертность существовала во всех концлагерях мира не стоит удивляться. Ничто, так не может поколебать сознание человека, как лишение свободы, его права, самому решать линию своей жизни.

Мы не смогли найти окончательных документов, свидетельствующих о потерях среди немецких военнопленных в джезказганском регионе, кроме свидетельств о том, что они были более ослабленным контингентом в лагере, но общие показания убедительно говорят, что с каждым годом, общее физическое состояние их значительно улучшалось.

В 1947 году в лагере №39 находилось 3149 преимущественно немецких военнопленных, а число умерших за 1946—47 г.г. составило – 197 человек.

(КГУ ГАГЖ Фонд 380 опись 2 дело 23 стр. 9)

В кладбищенской книге 1-ого лаготделения лагеря №37, где как известно были японские военнопленные с 1.12.45 г. по – 1.09.47 г. зарегистрировано – 48 человек.