Владислав Конюшевский - Все зависит от нас

Да ещё и Селиванов как назло укатил в командировку. Поэтому я сидел на кухне и соображал куда податься. В Кремль? Если туда сам попрусь — не поймут. В Госужас? Так что я там делать буду? Вряд ли Берия может сказать: спасибо за сотрудничество и езжайте товарищ Лисов в своё подразделение. Он без Сталина ничего сам не решает. То есть решает, конечно, вот только не мой вопрос. Да и вообще — неопределённость сильно прибивала. Выдоили меня почти досуха и что дальше? Какие они шаги предпримут? Я, кстати, позавчера эксперимент провёл. Погуляв в ресторации, сделал вид что наклюкался, и ушёл не заплатив. То, что на выходе посетителя не отловили бравые официантки, говорит о том, что меня неустанно пасут. Сопровождающих я, правда, не увидел, но это только говорит об их высоком профессионализме. Так что даже задумай я сбежать — всё равно не выйдет. Эхе-хех, грехи наши тяжкие... Сижу тут как фикус в кадке и гадаю: польют или выбросят? Да и по ребятам сильно соскучился. Мы ведь эти два года постоянно вместе были. Оставлял их максимум на неделю, а теперь считай, месяц прошёл. Зима уже вовсю началась...

Но сильно впасть в ипохондрию не дали. В субботу, часов в десять утра, зазвонил телефон и меня предупредили о приходе машины. Наконец-то... Думаю, сегодня всё решиться. На этот раз, для разнообразия, повезли не в Кремль, а на дачу. Там, в большой комнате, ждали трое: Сталин, Берия и Колычев. Увидев Ивана Петровича, обрадовался ему как родному, только обниматься не кинулся. Командир видно, тоже был рад встрече. Во всяком случае, стандартным приветствием не ограничился и руку пожал крепко. Это несколько меня успокоило. Почему-то в присутствии полковника я, сразу почувствовал себя гораздо лучше. Наверное, привычное знание сработало, что Колычев — своих в обиду не даст. И только потом заметил у него на погонах новую звезду. Ого! Нашему подпольному полковнику — Комиссара госбезопасности второго ранга дали! Так как присутствие всех этих вождей сильно стесняло, только и смог, шёпотом поздравить командира. Сталин, дождался окончания проявления чувств и пригласил всех садиться. Потом сам поднялся и, жестом руки оставив нас сидеть на месте, как обычно начал мотать километры по вощёному паркету. В конце концов, остановился напротив меня и заговорил:

— Товарищ Лисов, мы с товарищами долго думали, что нам дальше делать. Лаврентий Павлович предлагал назначить вас старшим инструктором в один из центров подготовки террор-групп. Разумеется, вы и дальше будете именно тем самым Лисовым, которого знают многие. В смысле — Ильёй Ивановичем. Нам не надо, чтобы люди сомневались в психическом состоянии Героя Советского Союза. В этом предложении есть свои плюсы. Из вас, конечно, вытащили всё, что только можно, только вопросы у нас всё равно могут появиться. А там — работа по профилю: вы сможете передавать свой опыт молодым бойцам, но всё время будете на виду и нам будет спокойнее.

Я, выслушав это, чуть не подпрыгнул от радости. Есть! Не сажают под замок, а какую-никакую работу дают. Да пусть хоть инструктором, где пахать надо как бобик и выматываться физически до полного изумления. Хрен с ним, поработаю гуру — дальше видно будет. А насчёт того, что вытащили всё, так скажем, это ему только кажется... Несмотря на все старания полковников-профессионалов, я пару-другую козырей заначил. Нет, конечно, Лисов был искренен в своих показаниях и рассказах, но чуть-чуть не до конца. Просто подумал — нефиг все яйца в одну корзину складывать, а то я контроль над ситуацией потеряю бесповоротно и навсегда. А так, ещё можно будет потрепыхаться. Пока прокручивал эту мысль в голове, Виссарионыч продолжал удивлять предоставляемыми вариантами:

— Но ваш бывший командир думает, что, продолжая служить под его началом, вы принесёте гораздо больше пользы. С таким патологическим везением, вы сможете успешно продолжать выполнение самых сложных заданий.

Верховный ухмыльнулся, заметив, как на это предложение я не удержался и даже начал кивать ему. Конечно, оно мне понравилось гораздо больше. Вернуться обратно — что может быть лучше? Вокруг все свои, а то, что пули летают, так я два с половиной года под ними ходил. Привык даже. И теперь, без этого постоянного чувства опасности, испытываю лёгкий дискомфорт. Единственно, насторожили слова про бывшего командира. Почему это Колычев стал мне бывшим? Или они решили первый вариант в жизнь воплотить? Тогда зачем душу травят?

Виссарионыч же, помолчав несколько секунд, неожиданно предложил:

— Поэтому я решил предоставить право выбора вам. Где бы вы сами хотели продолжить службу?

Ух ты! Какой он сегодня добрый! Но вот вопросы — глупые задаёт. Если действительно предоставляют свободу выбора, то однозначно хочу к ребятам! Так и ответил. Только все трое собеседников отреагировали странно. Сталин хмыкнул, Колычев смущённо кашлянул, а Берия тот вообще, чуть не прыснул от смеха. Интересно, что я такого смешного сказал? Но вождь не дал сильно задуматься над этим, и объяснил причину:

— Вы нас не так поняли. Иван Петрович, на фронт больше не вернётся. Он, в связи с новым назначением, возглавит недавно созданное управление стратегических исследований. Предугадывая ваш вопрос, сразу скажу — на его месте останется комиссар ГБ Гусев. Так что, решайте, товарищ Лисов, но знайте — на передовую мы вас уже не отпустим.

Вот блин... Я даже растерялся. Ведь губу уже раскатал, что пацанов своих увижу скоро, а оно вона как получается... Серёге, выходит, дали генеральское звание и назначили старшим спецгруппы. Теперь понятно, почему командира назвали бывшим, но всё равно не понятно, как же меня раньше по немецким тылам шустрить отпускали. Если они с первого дня знали, что я не тот, за кого себя выдаю, то какая разница инопланетянин или гость из будущего, один хрен — такого ценного кадра могли потерять в любой момент. Или сам бы сбежал, или пуля достала... Да мало ли на фронте случайностей? Эти мысли и изложил Верховному.

— Хм...

Сталин слегка замялся, но потом, видно что-то себе решив, обратился к Берии.

— Лаврентий Павлович, это ведь в основном ваша идея была, вот вы и расскажите.

Глава госбезопасности, повернувшись ко мне, на некоторое время задумался и потом начал:

— В мае сорокового года в этом кабинете один человек, которого звали Вольф Мессинг, рассказывал о будущем. Нет, он не был пришельцем из грядущего, но его предсказания имели очень высокий процент достоверности. Только с датой начала войны он ошибся, так же как и десятки наших разведчиков. По словам Мессинга, война должна была начаться в начале мая 1941 года. Правда, к этому времени у нас этих дат было много. И варьировались они, начиная от весны сорокового, до лета сорок третьего. Причём большинство из них было дезинформацией, запущенной, в основном, английской разведкой. Но я ушёл в сторону... так вот, Мессинг сказал, что в самом начале войны мы узнаем о человеке без имени. Причём, информация о нём дойдёт до нас очень быстро и напрямую. Этот человек будет из другого мира, но при этом он решит воевать на нашей стороне. Его действия и информация, предоставляемая им, будут настолько значимы, что окажут очень сильное влияние на весь ход боевых действий. Только обращаться с этим человеком надо осторожно. Если хоть немного перегнуть палку, то он просто уйдёт, и ничем удержать его не получится. Арест тоже ничего не даст. То есть, при аресте, в конечном итоге, мы получим не информацию, а труп пришельца. Вы, наверное, помните нашу попытку?