Владислав Конюшевский - Все зависит от нас

— Молодец, товарищ подполковник! Очень хорошо! Но я с этим позже ознакомлюсь, а сейчас вызвал тебя по другому поводу. Ты помнишь, в сорок втором, в Крыму, немецкого танкиста пытался завербовать? Я тогда ещё сказал, что более худшей попытки и представить себе трудно...

Ха! Ещё бы не помнить. Я этого наивного «африканца» в расход не пустил чисто из жалости. Уж очень он не от мира сего был, несмотря на Железный крест на пузе. Немчик, в Африке, воюя с англичанами, вовсю из себя рыцаря изображал и, приехав в отпуск к брату на Восточный фронт, полностью охренел от увиденного. Да и по-русски этот потомок Гогенштауфенов болтал достаточно свободно. Вот мы с ним сначала пообщались, а потом у меня рука не поднялась его резать. Я сделал вид, что его вербанул, он сделал вид, что согласился с вербовкой, и мы разбежались. Поэтому, пожав плечами, ответил:

— Конечно, помню. А что, неужели эта царская морда, на связь вышла?

— Гельмут фон Браун, или как ты выразился «царская морда», на связь вышел почти два месяца назад — ещё в середине октября.

— Во как! А мне почему не сказали?

Колычев на глупый вопрос даже отвечать не стал и продолжил:

— За это время очень многое изменилось. Если в начале он выступал от небольшой группы своих друзей и родственников, то теперь, через него на нас вышли очень серьёзные люди. Несколько ведущих промышленников и часть генералитета Германии. На прошлой неделе, как ты знаешь, наши войска перешли границу СССР уже на всём её протяжении. Блокирование Румынии и вывод её из войны дело даже не месяцев, а недель. Финляндия, так же собирается подписать с нами договор. Видно, всё это немцев сильно подстегнуло к форсированию переговоров. Но фон Браун настаивает на присутствии в переговорном процессе некого «Колдуна», с которого у него всё и началось. Браун, к сегодняшнему дню, обладает уже достаточным весом, так что проигнорировать его просьбу мы не можем.

Иван Петрович прошёлся по кабинету и, наконец, выложив пачку папирос на стол, предложил садиться. Закурив, он некоторое время молча смотрел на меня, а потом раздражённо спросил:

— Что ты ему тогда такого наплёл, от чего этот аристократ к тебе, как к пророку относится? И остальные с его лёгкой руки тоже... Мы бы конечно могли проигнорировать и эту просьбу, да и вообще переговоры, но, в случае их удачного завершения, речь пойдёт о сохранении жизней сотен тысяч, если не миллионов наших солдат.

Фигассе! Вот это номер! Слегка обалдев от этих цифр, поинтересовался:

— А о чём переговоры?

— Они готовы, в случае их удачного завершения, самостоятельно убрать Гитлера и его верхушку. А также, вести предварительный разговор об условиях капитуляции Германии. Вот так вот... Так, что ты тогда сказал этому танкисту?

— Ничего особенного. Чуть-чуть предсказал будущее его страны и ещё немного приврал при этом. Да я уже не помню точно! Сколько времени прошло!

Колычев катнул желваками и очень убедительно сказал:

— Придётся всё вспомнить. И желательно дословно. От этого слишком многое зависит.

И я, почесав начавший обрастать затылок, стал вспоминать, что же тогда буровил слегка помятому «языку».

— Бе-е-е!

Крепко держась за поручни «Звезды Дамаска», я, опасно свешиваясь за борт, активно стравливал в серо-свинцовые волны остатки обеда. А ведь в начале себя, как огурчик чувствовал. Что вчера вечером, что сегодня утром... Наверное, обеденная баранина была несвежая. Точно! При воспоминании о жирном, пахучем мясе, нырнул за поручни так, что стоявший рядом и страхующий занемогшего переговорщика, Олег Михеев, из группы сопровождения, попытался ухватить меня за шиворот и спасти от падения в Средиземное море. Я только ногой дрыгнул, показывая что выпадать не намерен, но и помехи в таком важном деле, как «травля», не потерплю.

Мда... Всего через час после обеда, многоопытный Санин, видя мою зелёную физиономию, посоветовал выйти на палубу и подышать воздухом.

— Лучше, конечно, песни петь во всё горло, это очень помогает при морской болезни. Только сам понимаешь, по-русски петь тут не рекомендуется. Да и по-немецки тоже... Поэтому, просто глубоко дыши.

Сам Артём Сергеевич, крепкий мужчина лет пятидесяти, с внешностью английского лорда, на качку никак не реагировал. Свежепобритый и пахнущий одеколоном, глава Советской тайной делегации вообще производил впечатление человека, который и в открытом космосе без скафандра будет чувствовать себя комфортно. Я с дипломатами такого ранга ещё не сталкивался, но уже через час общения с Саниным готов был ходить за ним хвостиком и ловить каждое слово. Во, где умнейший мужик! По-моему, нет таких вещей, которых он не знает и не может квалифицированно о них рассказать. В общем, восхищение Советским дипломатическим корпусом в лице Санина, у меня просто зашкаливало. Чувствовалось, что этот человек фрицами на переговорах будет вертеть, как захочет. Особенно, когда каждое его слово подкреплено танковыми армиями, неудержимой волной накатывающими к границам третьего рейха. Поэтому, безропотно последовав совету старшего товарища, я выперся на палубу и начал там дышать. Да что там дышать! Я даже беззвучно пел, широко раскрывая рот. Сначала вроде даже помогло, вот только неожиданное воспоминание о варёной баранине, свело все усилия на нет. Хорошо, успел себя до поручней донести, не расплескав. А ведь как романтично всё начиналось...

Высшее командование, взвесив все за и против, всё-таки решилось выпустить меня во Францию для переговоров. Разумеется, не на первых ролях. И даже не на вторых... Все беседы должен был вести Санин с помощником. Моя же миссия была, как у Кисы Воробьянинова во время создания «союза меча и орала» — вовремя шевелить бровями и надувать щёки. Нет, и меня, конечно, накачали по самое «не могу» возможными вариантами вопросов и ответов, только активное участие Лисова в переговорном процессе всё равно не планировалось.

По словам Колычева, Сталин, узнав, что именно я говорил фон Брауну и на что немцы теперь рассчитывают, долго ругался по-грузински. Но потом успокоился и стал соображать, что можно сделать в такой ситуации. В конце концов, даже повеселел и к тому времени, когда меня вызвали к Главкому, уже составил план действий. От Лисова, в данном случае, требовалось многозначительно молчать в тряпочку, и только подтверждать свои ранее сказанные слова о зверствах англичан и французов. А так же о том, что Германия, несмотря на всё, что натворила на территории Союза, может восприниматься в дальнейшем как партнёр. Разумеется, после соблюдения всех условий договора, который им озвучит глава миссии.