Владислав Конюшевский - Все зависит от нас

— Нет, не знаю. Мы пробовали найти следы, но он хоть и заключённый, а всё-таки специалист — путейщик, поэтому был отправлен на строительство укрепрайона в Белоруссии. Потом война, и всё пошло кувырком. Так что вполне может быть, что он сейчас жив.

— Но ведь Белоруссию освободили, а про него так ничего и не слышно?

— Э-э-э, видишь ли Ира, немцы тоже ценили грамотных спецов, и его вполне могли угнать в Германию. Так что, сама понимаешь...

Та кивнула и снова спросила:

— А как же Алексея взяли в НКВД? Туда же членов семей врагов народа не берут?

— С чего ты взяла, что твой отец враг народа? В сорок первом, дело Пучкова было пересмотрено и доказано, что вашего папу оклеветал его же заместитель — Михалёв.

— Дядя Серёжа? Не может быть!

Ольга выразилась более кратко и эмоционально :

— Вот же гад! А ведь в гости к нам ходил, конфетами угощал!

Я же, подтвердив какую роль в их жизни сыграл «дядя Серёжа», и в этот раз не соврав не единым словом, задумался над странным феноменом подобной ситуации. Как в моё время все кричали про тридцать седьмой год... А я тогда ещё думал — по каким критериям гэбэшники арестовывали людей? Ну ведь, не по телефонной книге, в самом деле? А оказывается, вот так и арестовывали — по доносам коллег и «друзей». Кто-то хотел комнату в коммуналке получить, кто-то убрав начальника, сам на его место метил, кто-то вообще доносил из любви к искусству. То есть, на каждого посаженного, был свой стукач... Хотя, в основном было именно так, что получив донос и проверив его несостоятельность, дело просто прекращали. Только один хрен — количество стукачей просто поражает... Хорошо хоть сейчас, эту лавочку прикрыли — как ввели статью за ложный донос, и перестали рассматривать анонимки, так сразу количество бумагомарателей сошло на нет. Так что, дело не только в «кровавой гэбне» и каждый репрессированный, внимательно оглядевшись вокруг, всегда может найти в своём ближайшем окружении человека, которого надо благодарить за путёвку на Соловки... Как там говорили в древности — «о времена, о нравы»? Ну, прямо про нас сказано...

А потом, я размещал Лешкиных сестрёнок по школам и институтам. Там всё прошло быстро и без заморочек. Нигде давить авторитетом не пришлось — люди оказались душевные и с пониманием. Декан факультета, даже назвал хороших репетиторов, чтобы Иринка могла освежить знания, забытые за эти годы. И уже уезжая, я не слушая возражений, вручил старшей Пучковой пачку денег:

— Здесь пятнадцать тысяч. На первое время хватит, а потом ещё подкину. И не брыкайся! Вам сейчас надо питаться нормально, мебель купить да и вообще — ты теперь не рабочая, а студентка, поэтому деньги вовсе не лишними будут!

— Илья, вы с ума сошли! Зачем нам такие огромные деньги?! Алексей свой денежный аттестат нам перевёл — этого вполне хватает!

— Считай это подарком на новоселье! И хватит пререкаться! Ты лучше письмо Лёхе напиши, я ведь его через три дня увижу.

Хе, как я её отвлёк резко! Что значит умение общаться с барышнями. Сразу перестала спорить и убежала эпистолярным жанром заниматься. А то — «не возьму, не возьму»... Тоже мне — нашла миллионы. Да я бы и больше дал, только вот опаска взяла — девчата молодые, как бы от крупных бабок не одурели. Хотя на них это не похоже, но лучше подстраховаться и подкидывать по мере надобности. А сейчас — пусть себя побалуют немного, тем более что на базаре цены просто несусветные, а на карточки учащихся не пожируешь... Смешно даже — на то колечко с брильянтом, что я Хелен подарил, здесь на базаре мог бы купить аж четыре бутылки водки, или три ведра картошки. Офигеть... Дела то теперь обстоят, как у нас, в конце восьмидесятых — в магазинах шаром покати и товары по карточкам, зато в коммерческих есть всё, только цены совершенно космические. Причём, именно на продукты питания и поэтому, к примеру, хороший шмат сала можно легко поменять на отличный шифоньер. Но сейчас здесь война идёт, и всё это считается временными трудностями, а почему в конце двадцатого века так получилось — непонятно...

И ещё вспомнился интересный факт — ведь всегда все «слуги народа» получали зарплату, которая немногим выше средней по стране. Вроде те же копейки, что и остальной народ, а ведь не пухли с голоду. И всё потому, что получали специальный паёк и доступ к интересующим их товарам именно по госцене. То есть, оклад какого-нибудь третьего секретаря, превращался со смешных полторы штуки рублей, в полновесные тысяч сорок, так как разница между барахольной и государственной ценой, была раз в пятнадцать. Да уж... Есть за что попу рвать и быть довольными существующим положением вещей. Вот за это и не люблю коммунистов. За рвачество, лицемерие и неудержимый звездежь... Сам то я, когда впервые в УСИ мне выдали положенную пайку — здоровенную коробку со всевозможными деликатесами и по копеечной цене, сначала даже не врубился, откуда такая роскошь? Тупому фронтовику объяснили откуда. Оказывается, служащие управления попадали под какую-то из категорий, существующую для «слуг народа», поэтому положенное, надо получить и быть счастливым от принадлежности к касте избранных.

Я тогда подивился извращённому подходу р-р-революционеров к распределению разнообразных ценностей, но орать и возмущаться не стал, а просто забрав паёк домой, честно разделил его на три части. Одну оставил себе (кто же от халявы отказывается), а две других отнёс Селиванову и нашей домоправительнице. Они конечно брыкались, но я проявил большую упертость, вплоть до повышения голоса и всучил — таки эти продукты, попутно успокоив совесть.

Пока я это вспоминал, Иришка успела написать всё, что хотела и мне было вручено письмо с объёмистой посылкой, которая должна была порадовать воюющего Пучкова. Забрав всё это, тепло распрощался с Лешкиными сестрёнками и отбыл к себе домой — собираться.

А ещё через день, меня отвезли на аэродром, где загрузили в самолёт идущий до Смоленска. Там дозаправка и посадка в Минске. Потом Вильнюс, откуда уже на По-2 добрался до Вилкавишкиса. В штабе фронта, нашёл начальника СМЕРШ третьего Белорусского — Зеленина Павла Васильевича. Он насчёт меня был в курсе и предложил, либо вылететь завтра самолётом до Кибартая, где располагается спецгруппа ставки, либо выехать сегодня, но машиной. Причём, водитель приданный спецгруппе, находится здесь же.

— Да тут езды пару часов, так что, товарищ генерал-майор, я лучше на машине.

— Ну, смотрите как вам удобнее, только на дорогах ещё неспокойно. Район ведь недавно освободили и немецкие окруженцы с литовскими националистами, вполне могут обстрелять одиночную машину.

— Даже днём?

— Тут леса вокруг... так что советую дождаться воинской колонны и с ней добраться до места.