Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Один удар – и на землю летит оглушённый вой, пытавшийся заступить дорогу.

Второй – и запряжённые в повозку лошадки рвут с места в намёт, едва не вставая при этом на дыбы.

Уже через несколько десятков шагов сидевший на облучке возница пришёл в себя и замедлил их бег. Зато от резкого движения Шишко сверзился с тюков на землю, «удачно» угодив прямиком в лужу со свежей грязью.

Тут же заволновались и остальные кони. А люди похватали оружие, ощетинившись в сторону пришельцев двумя десятками рогатин, копий и дротиков.

Сопровождавшие княжича дружинники тоже мгновенно сменили строй, сбившись в боевую линию. Отроки привычно подались назад, чтобы не мешаться.

Ну вот – теперь хоть поговорить можно по серьёзному!

– Ещё кто-нибудь желает?! – Пустельга поднял над головой плеть.

Ответом ему было дружное молчание.

– То-то же!

То, что сейчас у всех на глазах проделал Шебарша, княжич, наверное, должен был совершить сам. Ну да ладно. Во-первых – подобное ему как-то даже невместно. А во-вторых – он просто опешил от наглости.

– Вы чего тут учиняете?! – тем временем возопил измазанный в грязи Шишко, которому помог подняться подскочивший холуй. – Да я вас!

Видимо, создавая некоторых людей, боги настолько обделили их разумом, что им для понимания одной простой истины, требуется, как минимум сломать шею.

– Да угомонись ты уже! – рявкнул Пустельга.

Его боевая плеть снова взвилась над головой.

В этот раз её конец обхватил рожон копья, которым своего хозяина пытался прикрыть один из воев.

Рывок – и оно с размаху ударило Шишко прямо в лоб.

Сурово! Доверенный Мутилы ошалело затряс головой. Что – искры посыпались?

Витязь же преспокойно отъехал назад, игнорируя направленные на него острия. Окружавшие Шишко люди заметно присмирели. Их оружие, словно стыдясь своих хозяев, само по себе пригнулось к земле. И вправду, к чему нарываться, когда тебе так явно демонстрируют своё превосходство?

– Ну что, хватит с тебя?

Ответа не последовало. Впрочем, это молчание было красноречивее слов.

Олег снова выехал вперёд.

– Теперь скажешь, что здесь происходит?!

Шишко посмотрел на княжича исподлобья налитыми кровью глазами, словно бык, которого готовят к оскоплению. Но потом всё-таки соизволил разлепить толстые губы.

– Да вот… девок тут для боярина Мутилы выбираем!

У юноши едва не перехватило дыхание от возмущения. Вот оно значит что! Впрочем, об этом с самого начала можно было догадаться.

– А твой хозяин разве не знает, что в правдивых землях запрещено торговать людьми?! – гневно спросил он – И продавать, и покупать! Ещё дед мой, Ярослав запретил! Не слыхал?!

Шишко в ответ только яростно засопел, ещё больше усилив своё сходство с быком.

– В поруб тебя сейчас за такие дела! А потом и боярина твоего!

Тут неожиданно, словно уд из портов скомороха, на первый план выскочил совсем другой муж, до того державшийся в тени. На вид он был довольно боек и одет совсем не как вой. Но и не возница тоже. Скорее всего, приказчик. А вот возраст определить было трудно – то ли молодой муж, то ли середович – сразу и не поймёшь.

– Да простит меня и юный княжич, и могучий воевода, и прочие славные мужи! – зачастил он на удивление звучным и приятным голосом – Уважаемый Шишко просто не достаточно ясно выразился! Речь совершенно не идёт о какой-либо купле или продаже! Тут сейчас происходит нечто другое! Всё по правде!

Во время свой речи он ловко подобрался чуть ли не вплотную к Олегу, заглядывая ему прямо в глаза.

– Стой! Подожди! – осадил его Пустельга – А ты-то сам-то – кто таков будешь?!

Муж тут же склонился в поясном поклоне. Но смотрел по-прежнему только на юношу.

– Бажен меня кличут! – представился он.

– Приказчик?

– Не-е-ет, что ты, княжич, толмач я!

Олег даже опешил.

Толмач? Неужто здесь – в самом центре правдивых земель – кто-то может говорить на непонятном наречии?

В ответ на резонный вопрос Бажен лишь пожал плечами.

– Да вон, эти! – он махнул рукой в сторону столпившихся на помосте голых юниц и одетых баб. – Ни слова по-человечьи не понимают!

Юноша принудил рыжего подвести себя ближе к помосту. Вои Шишко послушно перед ним расступились. Уступил дорогу и сам присмиревший ближник Мутилы.

– Эй, вы! – обратился Олег к стоявшим на возвышении – Кто из вас здесь старший?!

Он выжидательно посмотрел на одетых жён.

Те глядели на него с недоумением, явно не понимая, о чём он их спрашивает. Когда же одна из них – на вид самая старая, наконец, открыла рот, то в ответ…

Защебетала! Не хуже чем твоя синица или коноплянка!

Тут у княжича словно спала с глаз пелена. Теперь только он обратил внимание, что все как одна жёны и девки на помосте чересчур уж, даже словно не по-человечьи тонки в кости, а тела у них были… какие-то искривлённые. И болезненно худы. Лица же – сплошь плоские и некрасивые. А глаза узкие, что твои щёлки.

А уши-то, уши… острые! И зубы тоже!!!

Боги! Да люди ли это вообще?!

Навьи?!

Ой, сурово-то как! Какой-то небольшой уголок сознания, подспудно хранящий в себе лютый страх перед всем неизведанным и потусторонним, мгновенно разросся, едва не заполонив его собой целиком. Нутро резануло острым, как нож, приступом паники.

К счастью, княжич смог его вовремя обуздать, вспомнив, что вокруг него сейчас стоит немало людей, которые видят то же самое, что и он, но при этом совершенно ничего не боятся и ничему не удивляются.

– Это же угра дикая, княжич! – принялся объяснять Бажен – Живут тут леший знает с каких времён! И ни с кем не смешиваются! И знаться даже не хотят!

В общем, с его слов выходило, что народу этому чуть ли не тысяча с лишним лет. И сидел он в этих лесах со времён самих легендарных скифов. Когда-то племя было сильным и могучим. Пока с полуночи не пришли свирепые готы. Которыми угра была многократно жестоко бита. И начала откатываться на восход – из лесов в степи. На месте остались только несколько небольших родов, которых завоеватели почему-то не тронули. Возможно, потому что забились те слишком уж глубоко в чащобы, а выковыривать их оттуда готам было недосуг. Да и незачем – угры сидели в своих дебрях и носа оттуда не показывали. А потом готы сгинули, а эти люди настолько привыкли прятаться в лесу, что так там навсегда в нём и остались. И за столетия изоляции совершенно выродились. От постоянного кровосмешения и плохой пищи стали сплошь тощими, мелкорослыми и больными. Да ещё и сохранили целый ворох замшелых обычаев, вроде подрезания ушей младенцам и подпиливания зубов в более позднем возрасте. В их понимании подобное выглядело жутко красиво.

А в роду, представительницы которого стояли сейчас на помосте, последние полвека начали происходить странные события – почти перестали рождаться мальчики. Каждый раз, когда это происходило, для племени был настоящий праздник. Вот только с каждым годом подобное случалось всё реже и реже. Теперь там имелось от силы с полдесятка мужей, занятых исключительно воспроизводством рода. Вся остальная работа лежала на плечах жён. А поскольку плечи эти были совсем не крепкими, произвести они могли не так уж и много. Оттого и яди на всех не хватало – род периодически голодал. Торговать же ему запрещали обычаи. Да и делать это было особо нечем. Потому они были вынуждены время от времени избавляться от лишних ртов. И если раньше, когда в очередной раз подступал голод, таких вот юниц попросту выгоняли в лес – умирать от бескормицы, то теперь некоторых из них соглашался приютить на своём подворье многоуважаемый Мутила. Он же преподносил в ответный дар роду необходимые ему вещи и еду. И шли на это всё отроковицы исключительно добровольно, да ещё и с превеликой радостью. Всё лучше – чем с голоду пухнуть, или достаться на обед волку!