Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Замёрзшие ратники, похожие на глыбы льда.

Бьющиеся в агонии лошади.

Глядящие пустыми глазами в серое полуночное небо мёртвые гридни,.

Проигранная война.

И чтобы всего этого не было, надо лишь отступить…

Это что получается – прощайте мечты о собственном столе?!

Снова ходить на побегушках у отца?

Не-е-ет! Не бывать этому! Он точно возьмёт Полотеск!

Но… чуть позже.

Всего только нужно, что переждать.

Совсем чуть-чуть.

– Ладно! – махнул рукой Ярополк – Отходим!

Местность к полуночи от Пустых холмов

– Да отстань ты от меня, словоплёт! Хватит виршей! Тошно уже!

– Ну, ты только послушай, князь!

Вирши и вправду были хороши. Ничуть не хуже лучших песен Пенязича. Тех времён, когда тот ещё был молод и не успел разменять свой дар на хмель и корысть. Хотя и заметно отличались стили словоплетения.

В общем, в другое время Ярополк бы их безо всякого сомнения, оценил по достоинству. Но не теперь.

Да и к тому же, они напоминали о далеко не самых приятных часах в жизни.

– Я княжич, а не князь! – только и ответил он Баяну, безжалостно прервав его словоизлияния, и снова пришпорил буланого.

Тот недовольно заржал.

«Зачем, мол, обижаешь, хозяин? И так тороплюсь, как могу!»

Златовласый бард, видимо, неверно истолковав поведение спутника, тоже наддал. И, настигнув Ярополка, тут же пустился в пространные рассуждения, что мол, вирши – это не простое описание событий, это – ещё и произведение искусства, призванное радовать богов красотой словесного плетения. И, в некоторых случаях, для того чтобы эти самые слова укладывались в нужные размеры, правду иногда можно принести в жертву красоте.

– Ведь ты же будешь князем, Соколович, рано или поздно! – втолковывал он Жеребцу – А эта песнь будет жить вечно! И значит – неправды в ней и нет никакой! Ты, главное, дальше послушай! Там у меня такое славное парование вышло! Никто ещё подобного не делал!

Баян в окружение княжича, к его немалому удивлению, влился очень легко, и даже с какой-то странной готовностью. Будто ждал этого случая долгий срок. Испуг, полученный им на Голотичи, быстро прошёл, едва виршеплёт понял, что Ярополк на самом деле совсем не жесток. Кроме того – умеет ценить хорошо сплетённое слово.

Возможно поэтому он почти сразу признал в нём нового хозяина. От чего барда не отвратило даже недавнее суровое испытание под стенами Полотеска. Хотя его самого оно считай, и не коснулось – всю ту жуткую метель он так и просидел на обозной телеге под медвежьей полостью.

Зато вирши про неё плёл – заслушаешься!

А вот это уже был явный перебор.

Богоборцем Ярополк себя никогда не считал. И даже в мыслях не мог представить, что хоть когда-нибудь воспротивится воле высших сил. Поэтому таких строк в песнях, посвящённых его подвигам, не должно было быть ни в коем случае.

– А скажи мне, словоплёт! – снова безжалостно перебил он Бояна – Ты всё ещё любишь своего прежнего благодетеля?!

Златовласый песнопевец смутился.

– Нет! – тем не менее, решительно ответил он. – А отчего ты спрашиваешь?!

– Отчего же ты тогда в своих виршах валишь всё на богов? А не говоришь прямо, что это тёмное всеславово чародейство?!

На лицо Баяна пала тень.

– У меня и вправду нет причин любить этого мужа! – сказал он спустя какое-то время. – Хотя он того заслуживает! Это и достойный правитель, и один из величайших полководцев нашего времени!

Надо же – голос прямо звенит от напряжения.

– Но я готов позакладовать эту диадему! – бард положил руку на золотой обруч с самоцветом у себя на челе – Что он не имеет никакого отношения к чёрному чародейству! Я ведь тоже жрец! Я чувствую подобные вещи!

Вот так новости!

– Тогда откуда он берёт силы для всех своих чудес, жрец?! Ты же не будешь отрицать, что он их творит?!

– Не буду, княжич! – тряхнул тот пшеничными кудрями – Творит! Только не чародейство то! И не колдовство! И не волшба!

– А что тогда? Божественный промысел?!

Г-гамаюн! А что если оно так и есть на самом деле?

Ведь если чародею, для того чтобы снова сотворить свои чары, требуется время для отдыха, то высшим силам в нём нет никакой необходимости! И тогда…

– Он самый! – Баян воздел руки к традиционно серым полуночным небесам – Я слышал от великих жрецов. Старые боги гневаются! Люди слишком мало стали приносить им даров! Когда-то они спасли этот мир от страшной погибели, когда им владели жуткие твари Чернобога, а Сварог ещё только ковал на небе своё могучее оружие. Хорс растопил вечные льды, Велес победил чудовищ, вырастил леса и наполнил их зверями, Стрибог создал ирий, а Марана – отделила живых от мёртвых! Люди долго помнили об этом, но в последние годы стали больше молиться другим богам, которые когда-то бросили их на произвол судьбы!

Историю эту Ярополку слышать уже доводилось. Правда, в несколько другой интерпретации. Мол, пытались-пытались старые боги на земле порядок навести. Так у них ничего и не вышло, пока за дело великая троица не взялась.

Впрочем – чего этих жрецов слушать! Они, чтобы у людей лишнее приношение выклянчить – любую байку сочинят. Или старую переиначат.

– А Всеслав, выходит, их орудие?! – с долей иронии в голосе подытожил Ярополк рассказ виршеплёта.

Но тот её, похоже, не заметил.

– Именно, князь! Откуда, по-твоему, взялась та метель?! Старые боги хотят снова послать на землю те же напасти, которые когда-то её терзали! И хлад и глад, и град! И возродить старых чудовищ! И тогда снова придёт в подлунный мир Чернобог, и уже никто не сможет его остановить! И тогда конец настанет всему!

Баян ненадолго остановился, чтобы перевести дыхание.

– Боги остановятся только в одном случае! – подытожил он – Если люди опомнятся, и вспомнят про них! И тогда мир будет спасён! Именно для этой цели и предназначен Всеслав! Вернуть старую веру! Сначала на всей Полуночи! А потом – и на Полудне!

Да уж – что ни культ, везде жрецы концом света пугают! Как будто других пугалок нет.

Хотя – а чем ещё простой люд пронять можно, кроме как смертью? Причём не только своей, но и разом – всей родни и потомства. Ну, и мира до кучи.

Интересно, а чем бы его смогли пронять? Ничего, кроме мужского бессилия, в голову не приходило. Вот уж действительно – лучше в сече лечь.