Александр Берник - Степь 2. Расцвет. Часть первая

Мать Медведица вроде как закончила рассказ, уставившись пустым взглядом в бревенчатую стену, а по спине у Райс дорожка холодного пота побежала. Молчали обе. Каждая думала о чём-то о своём.

– Зачем ты рассказала мне всё это? – нежданно-негаданно потребовала ответа царская дочь, да ещё с гонором, будто это ни она заставила говорить, – до этого у меня хоть теплилась надежда, виделась цель впереди. Хоть придуманная, но цель. Ради которой я терпела и пересиливала, а теперь?

Матёрая не ответила.

– Я думала, что вы растите из меня будущую царицу, – призналась рыжая, уже не скрывая своих амбиций от хозяек Терема, – это подхлёстывало и заставляло двигаться вперёд. Полагала, что, пройдя эти унизительные круги я кем-то по-настоящему стану. Кем-то важным и значимым.

– Так и будет, – прервала её сопливые излияния вековуха властным голосом, – пройдя теремные круги станешь одной из нас. А вот уж одна из нас становится главой нашего клана, и заодно как обязательный довесок, царицей степи с её вольными народами.

Райс опешила. В груди заколотилось сердечко как у загнанного зайца. Матёрая хитро хмыкнула, подёрнув плечиками, повернулась к очумевшей деве и продолжила:

– Не покривив душой скажу, что все, кто проходят теремные круги растят в себе будущую царицу. Мы все сёстры меж собой и все меж собой равны, а вот кому нас за собой вести, то опять решает Троица. Им сверху всё-таки видней.

– Как это происходит? – выпалила в азарте прикосновения к тайне рыжая.

– Ты поднимись сначала до нас, торопыга любопытная, – скривилась в ухмылке Мать Медведица, – не по делу тебе ещё такие вещи знать.

Райс уже и забыла о том, что могла стать выбранной жертвой, а не одной из «особых» дев, госпожой, всего признанной мира. Теперь её бредовая цель одномоментно приобрела статус реальности. Хандру как рукой сняло, а в глазах сверкнул азарт борьбы за мечту и далёкие победные проблески.

– Ты спросила, на кой ляд я тебе всё это рассказываю? – неожиданно спросила Матёрая после долгой паузы, и перейдя на шутливый шёпот заговорщицкий проговорила, – я обещала твоей маме: чем смогу – помогу. Хоть мы немножко с ней нарушаем правила, но Вал Вседержитель простит это мелкое прегрешение, а Мать Сыра Земля ни почто не выдаст нас на съедение. Ну как, рыжая? Помогла ль я тебе, чем смогла?

– Даже очень, Мать Медведица, – ответила восторженным шёпотом дева и разливаясь в благодарственной улыбке от счастья…

На дворе полетел колючими хлопьями первый снег, когда царская дочь пробудилась поутру сама без посторонней помощи и не узрев ненавистного стола со скамьёй замерла в полу лежачем положении. После того памятного разговора и нескольких дней отдыха с размышлениями, она с первой же попытки выдержала сидение. Только вот не совсем следила за этими одинаковыми днями.

С вечера вроде, как казалось, что положенное высидела, но вошедшая Матёрая, загоняя деву на лежак как всё последнее время, почему-то эту уверенность из Райс своим молчаливым поведением выбила.

Испив дежурный черпак воды, что ставился у изголовья и разрешался для употребления перед сном и после, она в сомнении упала на лежак. Потом собралась, встала и на обессиленных ногах нерешительно двинулась к двери. Тронула. Створка играючи бесшумно распахнулась.

Ошеломлённая рыжая, ещё какое-то время постояла, дыша полною грудью словно задыхалась без воздуха, а затем завизжала, да так что взбудоражила весь Терем по тревоге.

Когда на шум сбежались его обитатели, то увидели растрёпанную и измождённую деву, валяющуюся кулём в дверях и рыдающую навзрыд. Все как одна принялись неутешную поздравлять. Кто-то додумался воды подать и сунуть в ослабшую руку кусок лепёшки.

Райс пить не стала, а лепёшку, зажатую в руке, прижала к груди, озираясь на теремных девок, как бы кто не отобрал невиданную драгоценность. Сначала царская дщерь валялась на боку, продолжая поскуливать, наотрез отказывалась даже садиться не то, что куда-нибудь идти. Наконец, сообща с гомоном и девичьим щебетанием её подняли и торжественно сопроводили на теремную кухню, где исхудавшая до безобразия ярица, от которой лишь «лазоревые глаза остались», принялись стоя кормить только что сваренной постной кашкой.

Апити визжала с рыданьями поэтому же поводу только ближе к весне в разгар Разбитной Масленицы. 40Всё то время что Райс отдыхала и обживалась в Тереме после прохождения третьего круга, рыжая постоянно дежурила у светёлки подруги-неудачницы. Переговаривалась с ней через закрытую колдовским запором дверь, давая советы с наставлениями и ругаясь на бестолковую подругу, вечно голодную. Белобрысая спокойно выдерживала сидение, но голодовку – ни в какую не осиливала.

Апити потом долго распиналась в благодарностях за то, что Райс поддержала и заставила терпеть, каждый раз заканчивая благодарственные излияния одними и теми же словами только в разных интерпретациях: «коли б не ты подруга, я бы сдохла от обжорства окончательно иль сошла с ума от одиночества и собственной никчёмности». Райс выслушивала горемыку, сочувствовала. Поведала о своих мучениях, лишь о разговоре с Матёрой умолчала…

Не дав Апити отойти от мучений голодного круга, отругав нерадивую девку за нерасторопность, Матерая, что звалась Водная Гладь повела двух доходяг на следующий круг. На все расспросы молчала словно рыба об лёд. Лишь спустившись в мрачные подземелья, как оказалось тоже имеющиеся у Терема, но куда любопытные девы не лазали из страха, вековуха, остановившись возле массивной дубовой двери и установив масляную лампадку на выступ в стене, злобно прошамкала, наконец отвечая на все их вопросы:

– Куды, куды? На «кудыкину» гору.

После чего натужно ухватившись далеко неслабыми для вековухи руками, отворила тяжеленую дверь, буквально втолкав кутырок без лишней церемонии в мрачное узкое помещение и столь же тяжело напрягаясь и старчески покряхтывая, заперла обратно массивную преграду, запечатав девок в темнице очень странного вида.

Потолок бревенчатый, невысокий. До него легко рукой дотянуться. Брёвна выложены не плотно и в щели между ними падал рассеянный свет. Ширина конуры в размах рук. Длиной в три их роста если выложить на пол. По бокам под потолком две глубокие ниши, вдавленные в стены, словно лежаки, только сколоченные в наклон к полу. Пока девы озирались, вертя головами в разные стороны, в комнатке неожиданно резко потемнело и через потолочные щели на кутырок обрушилась вода, как на водопаде, только тёплая.

– Это что за хрень? – завопила, скрючившись в три погибели Райс и укрывая лицо от обильного потока, стараясь перекричать шум искусственного водопада.