Михаил Маришин - Вместо сердца – пламенный мотор. Реинкарнация Победы – 2

– Вон оно как выходит. А мы ведь тебя тут уж совсем похоронили. Но это ничего, жить, значит, долго будешь. Про наши дела, стало быть, уже наслышан?

– В общих чертах.

– Видишь, какая петрушка получается, не могу я тебя сейчас в КБ вернуть. Оно после реорганизации только работать нормально начало, только всё устаканилось. А ты сейчас начнёшь снова всё по-своему перестраивать, опять толку не будет.

– Значит, пока я отсутствовал, никакой работы не велось?

– Ну, почему же? Дела шли. Мы тут «сто второй» серийный до ста сорока сил раскрутили, да с новым ТНВД и запустили в производство. Следом и 280-сильный «сто четвёртый» пошёл с такими же изменениями.

– Это каким же путём достигнуто?

– Брилинг перенёс форсунку на десять градусов по окружности цилиндра, распыление топлива получилось гораздо лучше. Ну, и подшипники скольжения из прессованной бронзовой стружки в опоры коленвала поставили. Мощность и ресурс выросли, а расход топлива увеличился незначительно. Видишь, мужики и без тебя справляются и свои решения находят. Ты бы ведь форсунку перенести никогда бы не додумался?

– Без подшипников, стало быть, не обошлось. Какая была необходимость?

– Да, понимаешь, случай. На броневик всё-таки затребовали форсированный мотор, и мы его сделали. А потом БА на наших шасси решили не делать. Потому что на шасси ГАЗ-АА дешевле машина, а вооружение и бронирование одинаковое. На наше шасси, конечно, мощнее и то и другое поставить можно. Да вот беда, нет пока в наличии ни пушек, ни башен, ни толстого бронелиста. Но пойдут горьковские броневики с дизелями, которые на «Коммунисте» из твоего пускача сделали, пусть тебя это утешит. Броневики броневиками, а мотор-то остался. Вот и решили мы его на конвейер поставить – изменения незначительные, мы даже производство не останавливали.

– А «сто тридцатый» мотор как?

– А «сто тридцатый», с усовершенствованиями Брилинга, запустили в Ленинграде в 300-сильном варианте. Немного пока, но дело сдвинулось с мёртвой точки. И военные немного успокоились, видя наши старания. Про Чаромского даже не спрашивай! У него всё хорошо. Его моторы и на истребители И-5, и на новые бомбардировщики ТБ-3 ставить начали. Алексей Дмитриевич, кстати, и восьмицилиндровый авиамотор сделал уже почти! Но это штука пока уникальная, их всего шесть, на новый самолёт Калинина пойдут. Этот товарищ сначала хотел семь моторов М-34 в восемьсот пятьдесят сил, но Чаромский подсуетился и теперь гигант на шести АЧ-130-8 летать будет, 1260 сил каждый. На полторы тысячи сил больше получается, а моторов на один меньше.

– Что сказать – молодцы! Но мне-то теперь что делать?

Лихачёв замялся, суетливо стал зачем-то перекладывать бумаги на столе, а потом ответил.

– Ты ведь отпуск, получается, не догулял? Выписка из госпиталя имеется? Вот зайдёшь с ней в отдел кадров управления и ещё недельку отпускником побудешь. Если ничего подходящего за это время для тебя не найдём, будешь числиться пока за штатом, а потом обязательно что-то придумаем. Не всё тебе толстосумом быть, поживёшь немного на среднюю зарплату. У нас ведь как? Кто не работает, тот не ест! Охраны тебе теперь, раз ты не работаешь, тоже больше не полагается. У меня охраны нет, а тебе вдруг подавай!

– Иван Алексеевич, мне семью кормить надо! Я зарплату в апреле последний раз получал, вместе с отпускными, а сейчас июль уже! Не могу я за штатом без дела сидеть!

– Всё, я сказал! Найдём тебе дело, позже. Ступай, без тебя завалили бумажонками.

Раздосадованный, я вышел от начальника главка и направился в отдел безопасности. Лихачёв, кстати, напомнил мне о чекистах, перед которыми надо было отчитаться за утерянный наган. Лица были сплошь незнакомые, но всё прошло без сучка без задоринки: на меня просто не обратили никакого внимания, и всё ограничилось написанием рапорта «утрачен в бою». По нынешним временам – дело житейское.

Эпизод 3

Крепко подумав, я решил искать работу самостоятельно. Дело шло уже не о каких-то изменениях истории, а об элементарном выживании, ибо на среднюю зарплату и карточки в голодный год, когда жратву можно купить только на рынке и втридорога, очень легко протянуть ноги. Полина меня в вопросе трудоустройства опередила, устроившись в открывшуюся в нашем посёлке, плавно переходящем в разряд городских районов, библиотеку. Видно, походы на поиски нужных мне книг не прошли даром, и у неё возник изрядный интерес к литературе. Место было как раз для неё – тихое и уединённое, ибо мой шуточный рассказ Лихачёву проник через него сначала на завод, а потом и в Нагатино, обрастая по пути немыслимыми подробностями по принципу испорченного телефона, соседи стали ещё больше сторониться нашей семьи. Ещё бы! Жена – ведьма, муж – выходец с того света. Дошло до того, что ко мне тайно пришёл батюшка из Коломенского и, стесняясь и одновременно страшась, задал вопрос:

– Сын мой, я, конечно, Писание читал и злым языкам не верю. Но вдруг и впрямь конец света близок и мёртвые воскресать стали? Скажи, как на духу, был ли ты на том свете?

– На том не был, отче, – ответил я до предела серьёзно и тут же добавил после небольшой паузы: – а два других видал.

После такого поп, осеняя меня и себя крестным знамением, не говоря ни слова, поспешно ретировался, что, понятное дело, не добавило мне любви односельчан. Успокаивало только одно – доносов в ОГПУ на эту тему можно не опасаться.

Петю младшего определили в ясли, чтобы с малолетства привыкал жить в коллективе. Надо сказать, что малыш там быстро освоился, и на него стали регулярно поступать жалобы воспитателей, окрестивших его «заводилой». Выслушивать их приходилось именно мне, так как я оказался, пусть и временно, «домохозяином». Такой жизни мне хватило ровно на неделю, за которую я сделал по хозяйству больше, чем за два прошедших года, когда до домашних хлопот не доходили руки. Конечно, не евроремонт, но наша усадьба, подправленная и подкрашенная, сразу приняла нарядный и ухоженный вид.

Едва только истёк срок моего отпуска, как я снова явился в кадры управления, где меня промурыжили полдня отговорками и в конце концов определили за штат. Оказался я не нужен организации, которую сам же и породил. Ещё одним неприятным, но одновременно забавным моментом было то, что мне вручили хранящуюся в архиве отдела кадров управления справку о том, что я окончил первый курс АМИ-ЗИЛ. Вот такие коленца выкидывает система групповой сдачи зачётов и экзаменов. Человек числится в покойниках, что не мешает ему учиться в институте. Сами же справки об окончании первого курса ВТУЗа появились потому, что АМИ-ЗИЛ закрыли. Преподаватели МАИ, которые вели занятия, ссылаясь на загруженность по основному месту работы, отказались приезжать по вечерам на ЗИЛ. Всем желающим продолжать обучение было рекомендовано делать это в центральном институте, куда я незамедлительно явился и тут же был зачислен без лишних вопросов.