Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

Выбор за Вами, дорогой читатель. Приятного Вам чтения…

Дождавшись в конце февраля нового квестора в Лилибее и затем передав ему все свои дела, Цицерон за три дня до мартовских календ сел на корабль в Сиракузах и отправился домой в Рим. Спустя несколько дней корабль пришвартовался в порту цветущего приморского города Путеол, что в переводе означало «источники». И вправду в окрестностях этого города было много минеральных лечебных источников, в которых любили нежиться сильные мира сего: сенаторы, богатые всадники, патриции на сенатских Новогодних каникулах. Почему Новогодних? Дело в том, что в описываемое нами время новый год начинался с первого марта, поэтому вышеперечисленные слои населения предпочитали в это время отдыхать на целебных источниках, поправляя и восстанавливая свое здоровье от чрезмерных возлияний и чревоугодий во время римских застольев. Но вернемся к нашему герою. Слуги погрузили багаж, и Цицерон вместе со своим преданным слугой Тироном сел в нагруженную повозку. Колеса неспешно покатили по каменной мостовой приморского города, Цицерон откинулся на спинку сиденья в сладостных мыслях о будущих почестях, которыми, он был уверен, его встретит Рим. «Ни разу! Ни разу! Пока я был квестором, не было перебоев с поставкой зерна в Рим. Более того, зерно поставлялось по очень выгодным ценам, благодаря чему даже самый бедный житель Рима мог позволить себе его купить. Да… Марк, ты большой молодец!» – нахваливал сам себя молодой Цицерон. Внезапно от этих столь весьма приятных мыслей его отвлекло знакомое лицо человека, проходившего мимо него в сопровождении двух рабов. Цицерон лихорадочно начал вспоминать: «Кто же это? Кто же это? Слава Юпитеру!» Он вспомнил и тотчас приказал возничему остановиться.

– Сервилий! Куда направляешься? – окликнул Цицерон.

Молодой человек остановился и оглянулся. Его брови удивленно взметнулись вверх, но через секунду на лице засияла приветливая улыбка, и он кинулся к Цицерону с объятиями. Цицерон легко спрыгнул с повозки (ежедневные спортивные тренировки сделали свое дело – закалили его тело). Друзья обнялись и начали, смеясь, друг друга разглядывать, поворачивая из стороны в сторону.

– Марк! Да тебя не узнать! Какая фигура! Какие мышцы! Какая стать! Тот ли это щупленький молодой мальчик, пришедший в лагерь Суллы почти пятнадцать лет назад, – смеясь, в восхищении восклицал Сервилий. – Марк, в чем причина такого чудесного превращения? Геркулес решил поделиться с тобой своей мощью и силой?

– Да нет же, у Геркулеса и без меня дел хватает, – смеясь, ответил Цицерон. – Это благодаря моей поездке в Грецию, где у меня были замечательные учителя Антиох и Молон. Да ты, я вижу, тоже возмужал! Смотри-ка, по воинским отличиям уже стал центурионом! Военная карьера пошла в гору?

– Да, Марк, спасибо богам. Военное дело – это мое. Обожаю походы, битвы. Только не по душе мне грабить мирных жителей, забирая у них последнее нажитое ими добро.

– Да, я это помню. Ты всегда был порядочным человеком, – подтвердил Цицерон.

– Скажи-ка, а что говорят о моих славных делах в Риме? – спросил друга Цицерон, переводя тему разговора в другое русло.

– О тебе? О твоих делах? А где ты был? Прости, сейчас вспомню. Вроде слышал, ты где-то получил квестуру.… В Сицилии? Ты знаешь, сейчас всех и особенно сенат больше всего волнует война с Митридатом. Этот неугомонный властный и хитрый царь Митридат VI начал вторжение в Каппадокию, Галатию и Вифинию. Командующим войсками в Азии сенат назначил консула Луций Лициний Лукулл 1 , дабы он наказал этого наглеца. Я завтра уезжаю после отдыха под его начало.

– Понятно, – опечаленно произнес Цицерон, думая о своем.

Он-то, наивный, думал, что его помнят и ждут. А оказалось, уже давно забыли…

– Ладно, Марк, я побежал. Был рад встрече. Надеюсь, увидимся в Риме, – сказал Цицерон.

Друзья обнялись на прощанье. Сервилий поспешил к термам с минеральными источниками, а Цицерон, сев в свою повозку, покатил дальше по направлению к Вечному городу.

…Слава богам, хотя бы домашние его с нетерпением ждали. Спустя несколько дней повозка поднялась на вершину Палатинского холма, и он увидел фигуру женщины, стоявшей на пороге дома, с ребенком на руках. От этой картины у Цицерона сладко защемило сердце. Как только повозка поравнялась с домом, Цицерон, не дожидаясь, когда она остановится, бросился в объятия своей молодой жены и дочурки. Так, обнявшись, они простояли несколько долгих секунд.… Казалось, время просто остановилось. О боги! Как сладки эти первые мгновения после столь длительного расставания! Как сладки…

– Вы бы знали, родные мои, как мне вас не хватало, как не хватало, – и скупая мужская слеза покатилась по лицу сенатора. Он чуть отстранился от Теренции и проговорил:

– Дай я тобой полюбуюсь, какая же ты красивая.

Теренция была одета в праздничную столу, подчеркивающую ее красивые женственные формы: высокую грудь и тонкую талию. Волосы были изящно уложены в греческий узел, а на лице был заметен легкий макияж. Было очевидно, что к приезду мужа она тщательно готовилась, стремясь сделать ему приятное.

– Письмо о моем приезде, видимо, опередило меня, – подумал Цицерон.

Из Путеоли он отправил письмо с гонцом, что едет в Рим. Дочурка протянула руки к папе и, потрогав его лицо, прерывисто засмеялась. Цицерон улыбнулся в ответ и, подняв доченьку на руки, притворно строго спросил:

– А Тулиола уже умеет ходить? Или она только сидит на руках у мамы?

– Конечно, Марк. Ей ведь уже целых два годика. Смотри, – и Теренция, забрав с рук мужа малютку, осторожно опустила ее на порог дома.

Та встала крохотными ножками, одетыми в маленькие изящные ботиночки, на землю, но никуда не пошла. Затем строго посмотрела на маму, потом на отца, как бы говоря своим родителям: «Вы что!? Я же еще совсем маленькая! Разве вы этого не понимаете?» – и, протянув свои детские ручонки наверх, попросилась обратно на руки к матери.

– Ладно, ладно, капризница, – ответил, улыбаясь, счастливый отец. – Иди ко мне, а то мама, наверное, уже устала.

Цицерон нежно поднял доченьку на руки.

– А как ты, Тирон? – переключив свое внимание, спросила верного раба Теренция, пока слуги неспешно разгружали повозку с вещами.