Александр Прозоров - Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного

— А-а… — открыл рот Андрей, не решаясь произнести какое-либо приветствие, а в голове стремительно проносились кадры из различных голливудских «ужастиков». Американские вампиры и ожившие мертвецы показались ему в этот миг образцом миловидности и шарма.

— Сюда, рядом с Дмитрием садись. — Илья Федотович вовремя избавил сержанта от мук, обняв за плечи и опустив на скамью.

Супруга села по левую руку от хозяина, девушки — рядом, напротив Матяха. Тот вздрогнул снова и уткнулся взглядом в стол, словно скромный девственник, впервые увидевший женскую грудь.

— Прасковья? Наконец-то! Ну, Никитушка, беги сюда!

Упитанного розовощекого мальчугана хозяин подхватил на руки, прижал к себе. Глазенки у наряженного в суконный длиннополый кафтанчик малыша лет пяти были карие, русые волосы. Матях скосил глаза в сторону девушки, и в этот миг она, одетая в простой сарафан, с платком на плечах и повойником на голове, с бледными бровями и настоящей смугловатой кожей, без всякой косметики, с простыми белыми зубами, показалась ему еще более красивой, чем в первый раз.

— Садись, племянница. — Илья Федотович опустился в кресло, посадил Никиту на колени, и тот немедленно принялся дергать завязки его подбитой горностаем ферязи. — Собрал я вас, чада мои, дабы поведать, что боярин Андрей согласился пойти под мою руку в боярские дети. А посему отныне место его за нашим столом. От меня по правую руку, рядом со старшим сыном моим, Дмитрием Ильичом. Даю я ему на кормление деревню Порез и земли, к ней прилегающие…

Боярские дочери почему-то дружно захихикали, и хозяин решительно хлопнул ладонью по столу:

— А ну, цыц, балаболки! И еще хочу сказать. Боярин Андрей в сече с татарами обеспамятовал, а посему рода-племени своего не знает. Но историю рода, которому отныне предался, он знать обязан. И ты, Никитушка, тоже послушай. О твоих родителях сказывать стану. — Илья Федотович откинулся на спинку кресла, повернув сына к себе лицом и глядя ему в глаза. — Помнить тебе надлежит, из каких корней ты выходишь, как деды наши честь свою блюли и как тебе ее блюсти следует.

Девицы замолкли. Похоже, с памятью предков в этом доме шутить не любили, и случайная ухмылка в неподходящий момент могла сильно выйти боком.

— Когда славные предки наши, Словен и Росс, — чуть прикрыв глаза, словно предаваясь воспоминаниям, начал боярин, — пришли на земли ильменские в три тысячи девяносто девятом от сотворения мира году, увидели они, что земли сии богаты людьми и мехами, деревом и железом. Основали братья город Словенск и Старую Руссу, стали княжить и ходить в походы ратные на запад, и восток, и юг, сея страх великий на египетские и другие варварские страны. [98] Здесь и далее история Руси излагается на основании летописей Холопьего монастыря на реке Мологе, хронографа академика М. Н. Тихомирова и «Истории Российской» В. Н. Татищева. Правили они мудро и долго, и дети их с честью продолжали дело родительское. Летом года шесть тысяч триста сорокового стол от родителя принял князь Новгородский и Русский Гостомысл. Спустя три года отдал он дочь свою Умилу в жены князю соседнему, ориветскому. Вместе с дочерью его поехали самые преданные бояре, коих в землях новых, варяжских и стали именовать «умильными». Много лет жили они у ориветского князя, ходили в походы ратные, отражали натиски немцев безбожных. А в году шесть тысяч триста шестьдесят девятом князь Гостомысл почувствовал близость кончины своей. К часу этому из четырех сыновей его не осталось у стола ни единого. Все полегли ради дел славных, рубежи русские обороняя, варваров укрощая духом своим. Посему послал он вестников к дочери своей Умиле. И сказал ей устами верными, что желает видеть на отчем троне внука своего, нареченного Рюриком. Отпустила Умила детей на родные берега, Рюрика старшего, а с ним братьев Синеуса и Трувора. И дабы сердце материнское успокоить, поплыл беречь Рюрика самый преданный и храбрый из «умильных» бояр, род коего в пределах новгородских так с тех пор и рекли: Умильный. Честь по чести служили отцы наши. С Олегом Вещим ходили хазарам неразумным укорот давать, цареградцев данью обкладывать. Из рук апостола Андрея крещение святое принимали. Как немцы в схизматики из истинной веры подались да на земли Новгородские стали ходить разбойничать, то, Никитушка, славный предок наш Тихон Лукич Умильный в году шесть тысяч восемьсот двадцать девятом вместе с воеводой Лукой к свенам с ответным визитом отправились. Поперва в Финемарнен, опосля на Халоголад. [99] Ныне — побережье Норвегии от Алты до Нарвина. Да так погостевали, что схизматики страшной клятвой поклялись более с Русью не воевать, и доныне клятву сию хранят. [100] Ореховский мир, заключенный в 1323 г., продержался аж до Великой Смуты, то есть до конца XVI в. А как помрачение на князей нашло, Русь святую на куски порвали да нехристей поганых позвали суд над собой вершить, то к басурманам неразумным, в Орду Золотую, предки наши также за данью ходили. [101] Во время так называемого «Монголо-татарского ига» смоленские, новгородские, устьжанские ватаги ходили грабить Золотую орду каждые два-три года. Сарай сжигали десятки раз, города Болгар и Астрахань постоянно откупались данью. Самыми крупными считаются походы Прокопа и Смолянина в 1375 г. на 70 лодках, поход 1392 г., когда ватажники взяли Казань и город Жукотин. Поскольку в открытом бою монголо-татары оказались не способны противостоять русской рати, ханы были вынуждены ограничиваться многочисленными жалобами московским и владимирским князьям. Упомянутые в романе походы случились в 1363 и 1409 гг. соответственно. Алексей Тихоныч — со Степаном Лепой, Михаил Алексеевич — с воеводой Анфалом. А в году шесть тысяч девятьсот тридцать первом на озере Котельковском в сече с князем литовским Витовтом отдал живот за отчизну прапрадед мой Даниил Михайлович…

Боярин перекрестился, вытащил из-за пазухи нательный крест, поцеловал его и вернул обратно.

— Дед мой, твой прапрадед, Никита, Порфирий Путиславович ходил с торговыми делами на Обь. Басурман по дороге мечом охаживал, а добычу у чукчей, у Ледовитого моря, на кость и меха выменивал. Также и в аглицкие порты на трех ладьях приходил с товаром, по пути собранным. Правды таить не стану, затмился разум у деда, поднял он меч свой супротив великого князя Иоанна Васильевича. Но вину признал, на кресте святом на верность присягнул и земли сии, на коих мы сейчас обитаем, от государя получил на вечные времена… Помолимся, дети мои, за упокой души славных родителей наших. И пусть даст Господь нам силы оказаться достойными деяний предков, не уронить чести имени своего, земли русской и рода бояр Умильных…