Сергей Шхиян - Самозванец

Мне кажется, царевна меня не поняла. Во всяком случае, Ксения нахмурилась, и то, что только что было милого в ее лице, исчезло. Она смотрела холодно и свысока. Цари не любят, когда им отказывают в прихотях. Впрочем, этого не любят и все прочие.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — со скрытым сарказмом сказала она, — если даже такая мелочь…

«Интересно, — подумал я, — если бы мне пришлось просить ее о каком-либо одолжении, ей было бы так же тяжело отказать мне, как теперь я мучаюсь, отказывая ей, или это дело привычки?»

Короче говоря, меня ее тон обидел, и я не удержался от ехидного вопроса:

— А что, если я предложу твоему Эрику поменять тебя на лошадей, как ты думаешь, он согласится?

Ксения не захотела рассматривать такой вариант, круто повернулась и пошла назад к своему рыцарю.

Утром следующего дня мы, наконец, двинулись по направлению к Москве. Мы — это Наталья, Ваня и я. Вчерашний день и вечер прошли примерно в том же ключе, что и утро. Эрик ходил за мной как привязанный и тупо просил уступить коня. Ксения, со своей стороны, давила обиженной физиономией, скептическими улыбками и укоряющими взорами. Тарас Макарович, когда окончательно понял, что на меня где сядешь, там и слезешь, переключил свои таланты на рыцаря и непонятно зачем морочил тому голову.

Как обычно бывает, сочувствие и симпатии под воздействием упорства и настырности постепенно начинают переходить в свою противоположность, и к позднему вечеру освобожденные пленные достали меня окончательно. Однако я понимал бедственное положение царевны и ее спутника, потому поделился с ними деньгами из того расчета, чтобы они смогли без труда добраться до варяжских земель. Конечно, это ни в коей мере не удовлетворило их претензии, но мне было уже все равно. Еще более сурово обошелся я с нашим нахальчиком. Дабы не дать ему возможности обобрать оторванную от реальной жизни Ксению и неискушенного в общении с такими типами иностранца, я попросил Павла подержать того взаперти пару дней. Для Тараса Макаровича это было тяжелым и, главное, неожиданным ударом.

Спали мы порознь. Обе группировки, как бы подчеркивая несовпадение интересов, расположились в разных углах избы. Девочки, сообразно строгости морали, легли отдельно от мальчиков. Наталья уже поняла, что дружбы с Ксенией у нее не получится, та не скрывала своего негативного к ней отношения, потому боярская дочь перестала искать у царевны защиты и больше держалась меня и Вани.

Едва мы встали, пришла вчерашняя крестьянка, заведующая у Павла хозяйством, и накормила нас завтраком. После чего настал неминуемый час расставания.

Как обычно бывает, всем стало неуютно, нужно было придумывать какие-то сердечные слова, хотя все мысли были уже в будущем, а те, с кем расставались, оказывались в прошлом. Ко мне подошел датчанин, он сердечно улыбнулся и взял за руку. Я решил, что наши маленькие недовольства забыты, и Эрик хочет поблагодарить за помощь и по-человечески проститься.

— Вот мы и расстаемся, — сказал я с вежливым сожалением в голосе.

— Мне бы хотелось последний раз попросить тебя уступить нам лошадей, — ответив улыбкой на улыбку, сказал мне упорный и последовательный Эрик.

Я уже давно перестал отвечать на этот однотипный вопрос, что, впрочем, датчанина немало не обескураживало. Как только появлялась возможность, он просто повторял его снова.

— Отпустите меня! — подал с лавки жалостливый голос связанный по рукам и ногам Тарас Макарович. — Я уйду куда глаза глядят!

— Что же, удачи вам и счастья, — сказал я Ксении, передавая ей кошель с серебром.

Она небрежно сунула его датчанину, не сказав мне даже спасибо.

— Ну, что же, прощайте, — перестав быть политкорректным, сказал я и направился в выходу.

Мы с Натальей вышли во двор, где нас ждали оседланные лошади. Я сел в седло злополучного донца и помог девушке взобраться сзади себя на его круп.

Из избы вышел Эрик и жестом попросил погодить с отъездом. Я уже знал, что он хочет сказать, но просьбу выполнил.

— Мне бы хотелось самый последний раз попросить тебя уступить нам с принцессой лошадей! — требовательно сказал он.

Я не ответил, тронул коня раздора пятками, и застоявшийся донец сразу же хорошим аллюром вынес нас с девушкой на большую дорогу.

Эрик еще что-то крикнул вслед, но мы были уже далеко, слов я не расслышал, и так и не узнал его самую, самую последнюю просьбу.

Чем ближе подъезжали мы к городу, тем чаще стали попадаться и проезжие и прохожие. Выспавшись, Наталья еще больше похорошела. Она сидела за мной, держалась за талию, и мне казалось, что я даже сквозь кольчугу чувствую ее живое, женское тепло. Мы не разговаривали, во-первых, было неудобно говорить, во-вторых, ей было не до меня, она внимательно рассматривала всех встречных, видимо, надеясь встретить своего коварного любовника.

Не в пример моему первому явлению в столицу, нынешний приезд прошел обыденно и незаметно. Караульных стрельцов наша потрепанная компания не заинтересовала. Я без разговоров и торга заплатил за каждого въезжающего по медной московской монете, и мы оказались за городской стеной. Время было предобеденное, так что прежде, чем заняться поисками жилья, пришлось заехать в придорожный трактир пообедать.

Заведение оказалось вполне приличным, так что, несмотря на постный день, мы нормально поели. Дела царские, дворцовые и политические, которыми увлекалась активная часть жителей столицы, на жизни простых обывателей пока никак не отражались. Единственным заметным новшеством была свободная продажа спиртного. Теперь его не прятали, как во время правления Годуновых, а пили в открытую.

Мне пока было не до гулянок. Найти приличное жилье в столице была большая проблема. Домов продавалось много, нам же нужна была всего лишь наемная изба, к тому же по умеренной цене. Встреча с царевной больше чем наполовину сократила мою наличность.

Мы расспросили трактирщика о его соседях, он порекомендовал несколько адресов, но там ничего стоящего не попало. Поиски затянулись. Как обычно бывает, сходу такой вопрос решить практически невозможно, и к вечеру мы, так и оставались на улице. Пришлось устраиваться на ночь на постоялом дворе. Я выбрал заведение с чистыми полами и опрятными слугами и спросил две комнаты. Однако хозяин только развел руками. Свободной у него оказалась только одна, и то не светлица, а небольшая камора без окон. Продолжить езду по городу было поздно, все устали, потому, покосившись на нашу девицу, я согласился.

— Ничего, что мы будем спать вместе? — спросил я Наташу.

Она удивленно посмотрела на меня, не понимая, в чем, собственно, проблема. Только после этого я вспомнил, где нахожусь, и к каким бытовым условиям привыкли люди.