Любовь Сушко - Елена – дочь Софии. Дочери Руси

Мария видела, что они даже не пытались скрыть радости, когда провожали ее в путь.

Но и она решила, что в Москве такого не повторится. Она выберет тех, кто будет любить ее и пылинки с нее сдувать. И чтобы рядом были преданные девицы, она изменится, обязательно изменится.

Служанки перевели дыхание, они знали, что она возьмет с собой только самых молодых и проворных, остальные ждут ее там.

Сначала говорили о том, что ее могли запереть в монастырь, многих это порадовало, так не любили они вздорную девицу. Они повторяли, что московской княгиней может стать любая, только не их Мария. Она совсем для этого не подходит.

Да и как эта уродина может восседать на столе в столичных палатах. Вот уж их Борис удружил князю, ничего не скажешь.

По дороге она слышала темные знаки: выли волки, вороны пронзительно кричали и летели, словно хотели их догнать.

Но она не могла повернуть назад, нарушить данного отцом слова, и что потом с ней сделается?

Мария решила, что для нее все знаки будут наоборот.

Нет, она была храброй девицей, которая не отступает и не сдается.

– Я сделаю все, что смогу, он будет с нами, – шептала она, – Москва подчинится Твери.

Тогда князь и подумал о том, что он не ценил дочь, что она вовсе не так слаба и плоха, как ему кажется.

Он отдавал ее как дорогую вещь в Москву, она же не только его не упрекала, но старалась во всем помочь, князь устыдился своих порывов.

№№№№№№№

В Москве Мария появилась в полдень.

Сумасбродная и капризная девица была поражена увиденным. Это оказался большой и мощный град, и как только он мог таким стать за короткий срок? Строил его князь стремительно, он ни в чем не уступал Твери, только был моложе и мощнее.

– Кремль – так назывались княжеские палаты.

Мария присмирела и почти онемела, еще неизвестно, кто и кому делает одолжение.

Ее пугало одиночество, преследовал страх, она боялась там заплутать в тех лабиринтах.

А не только ли этого, что она заблудится и исчезнет, они и ждали. Но не только в палатах, и в граде легко можно было заблудиться.

Но ей предстояло еще встретиться с женихом своим, вот еще одно потрясение, как же все переменилось в этом мире.

Князь Иван понял, что поздно отступать, и рванулся навстречу к невесте, уговаривая себя принять ее, какой бы она не была.

Но реальность стерла из памяти все, что он пытался обещать себе. Он не мог скрыть своего разочарования. Хотя никто ему не обещал, что она будет всех краше, но все-таки. Она должна быть хотя бы приятна, но ничего такого он не испытывал. Потому князь сразу отстранился от происходящего, будто это его и не касалось вовсе. Мария к нему не приглядывалась. Но словно зверь лесной, она почувствовала то, что творилось в его душе. Она онемела и напряглась от всего этого. Но про себя еще за столом она решила, что ничего страшного с ней все одно не случится. Неважно, что он думает обо всем. Он женился на ней, состоялся обряд венчания перед богом, значит, он станет делать то, что требуется.

Уверенность в своей правоте и силе обряда взяла верх над страхами, она больше не волновалась ни о чем.

№№№№№№

В первые дни, недели, месяцы княгиня чаще была растеряна и грустна, все казалось не то и не так в ее жизни. И она, ничего не умея хорошо делать, устранилась от обычной жизни в княжеском дворце. Но она училась и училась всему довольно быстро, понимая, что жаловаться некому, и винить ей некого в этом странном мире.

Никто ею не интересовался, ничего не говорили и не делали для нее, словно она была одной из служанок, где-то затерявшейся в этой толпе людской. Ей надо было найти тех, кто будет предан ей, и поможет пережить самые суровые времена. Но и сама княгиня была капризна и непостоянна, а оттого трудно на кого-то положиться в чужом мире.

Роскошь и великолепие, которыми она была окружена и теперь гордилась в Твери, здесь казались бледными и жалкими. Она принимала дары от московских бояр, подальше прятала то, чем еще недавно хотела поражать их. Она появлялась в хоромах, но так и не нашла даже священника, к которому бы лежала ее душа. Они были только настороженно —снисходительными, но не могли скрыть высокомерия. И ей порой казалось, что она обречена, никогда ничего не получится, все напрасно.

– Но ведь я не холопка и не дочь какого воеводы, – не выдержала Мария, когда разговаривала с девицами из свиты, потому что хотелось хоть с кем-то поговорить в этом странном мире.

Правда, те только кивали в знак согласия, но ничего не могли изменить. Позднее она убедилась в том, как опасны могут быть любые произнесенные невпопад слова. Об этом и думала служанка Марфа, продержавшаяся при княгине дольше других, с ней перебравшаяся в Москву, но она не смела о том сказать Марии.

Но она пока хранила молчание, казалась осторожной и осмотрительной.

№№№№№№№

Княгиня в первые дни невольно приглядывалась к мужу. Он старался рядом с ней хранить спокойствие, оставался приветливым, хотя кошки на душе скребли. Но тем, кто были с ними рядом, было ясно, что оставался он при этом глух и слеп. Управиться с ним мог кто угодно только не она сама. Они приняли ее и терпели, как залог собственного спокойствия и дружбы с князем, но не больше того. А еще перед глазами все время стояла бунтарская Тверь, от которой не ждали ничего хорошего, а она должна была умирить пыл своих земляков. Но делить с ней власть, даже делать вид, что они к этому готовы, не собирались.

Мария помнила обещание, данное отцу, но только горестно усмехнулась, когда поняла, что от нее потребуется, чтобы оно было исполнено. Она заранее просила у него прощение, за то, что никогда не будет исполнено.

№№№№№

Князь Борис подробно расспрашивал, внимательно слушал своих людей. Многое ему было известно из того, что творилось за высокими кремлёвскими стенами в Москве. Он едва пытался скрывать гнев, переходящий в ярость, когда убедился в том, что его обманули вероломные москвичи.

Князь забыл, что он сам был готов на любую сделку с ними, и они это чувствовали с самого начала. Еще при сговоре ему следовало вести себя иначе, хотя, что теперь махать кулаками после драки. Но он понимал и другое – как бы скверно там все не было с его дочерью, вряд ли он теперь чем-то сможет ей помочь, только навредит еще больше. Ей придется спасать себя самой, и тут все зависит от того, как она будет себя вести. Он – то знал о ее стервозном характере, но там они быстро ее воспитают все вместе, куда денется ее прыть.

Сначала княгиня капризничала, но быстро убедилась, что хуже делает только себе. А остальным до всего происходящего не было дела. Она знала о коварстве московских князей, слышала о том, что в тихом омуте водятся самые крутые черти.