Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

Оставаясь в Замке в качестве нашего представителя, она вновь уравнивалась в правах и должности с Антоном. Получала полную свободу рук именно в той области, к которой была лучше всего приспособлена, рассчитывая при этом, что Ростокин с Аллой, хотят они этого или нет, окажутся «ступенькой ниже» в заново складывающейся иерархии. Ну и не могу утверждать наверняка, но предполагаю, что при самом неблагоприятном развитии событий она рассчитывает вместе с Ростокиными сбежать в две тысячи пятьдесят шестой год, где и натурализоваться. Из Замка это будет сделать проще, чем из любого другого места.

Если это и так, осуждать ее я не имею ни права, ни оснований. Принципы братьев-основоположников на нее не распространяются.

Кресла в этом зале-баре были снабжены колесиками, и, почти не привлекая ничьего внимания, мы втроем переместились на самую периферию зала, окружили столик, ближайший к задней входной двери. Щелчком пальцев Сашка привлек внимание лакея и без слов объяснил, что нам требуется.

– Слушай, давно мы такой бучи не устраивали, – от всей души улыбаясь, сказал Олег.

– Пожалуй, что и никогда, – согласился я. – Непосредственная демократия в действии. Шестнадцать человек впервые получили возможность высказать свое мнение, не находясь в цейтноте, вне непосредственной опасности и не рискуя своим «шифгретором», так, кажется, называется общественный статус + дворянская честь + шляхетский гонор в романе Ле Гуин [66].

– Это точно, – подтвердил Сашка. – Смотрю, и душа радуется. Новгородское вече «а натюрель». Пусть выговорятся, до донышка, а потом станем итоги подводить…

– Слушай, не надо, – вдруг сказал Олег, поднимая полный бокал хереса и взглядом предлагая присоединиться. – Как хочешь, а меня такой вот расклад полностью устраивает. Ты, Андрей, возьми сейчас слово и скажи – так решили, так пусть и будет. Оно ведь и в самом деле…

– О! – поднял палец левой руки Шульгин, правой опрокидывая бокал. – Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон. Мы одновременно перекрываем весь спектр проблемы, при этом каждый получает возможность действовать исключительно по собственному разумению. Раньше у нас обязательно кто-то был чем-то недоволен, сознательно или подсознательно. Собой, нами, судьбой, Игроками… А теперь – свобода, и никто из обиженных не уйдет…

– Живым, – для полноты юмора добавил я.

Поднявшись к нам по ступеням амфитеатра, пока внизу еще продолжались споры и громогласные филиппики [67], Ирина с подчеркнутой деликатностью спросила, не помешает ли.

– Ты – да помешаешь? – галантно ответил Левашов. Рядом с Ириной он всегда чувствовал себя комфортно, даже когда остыли его юношеские к ней чувства.

– Довольны?

– Более чем. Честно, мы готовились к несколько другому, а сейчас получается даже лучше, – ответил я. – На самом деле чтобы мы делали там, куда собрались, со всей этой командой? На Валгалле было вдвое меньше, и то…

– Так, может, ты мне наконец скажешь, куда мы все-таки собрались, – спросила она, присаживаясь на подлокотник кресла, так, чтобы Олегу и Сашке стали видны ее ножки, облитые переливчатым шелком, вплоть до золотистых застежек у края чулок. Невинное кокетство молодой дамы, знающей, что ей есть чем похвастаться. При каждом удобном случае, невзирая на то, что друзья неоднократно созерцали ее и топлесс.

– Складывается так, что в Южную Африку времен Англо-бурской войны. За теми бриллиантами и золотом, какими расплачивались с Врангелем…

– Совсем хорошо, – улыбнулась Ирина. Левашов, будто опомнившись, вскочил и наполнил ее бокал. И наши заодно.

Она благодарно кивнула.

– За успех! Вас не забавляет, что Берестин и Лариса, не прилагая никаких специальных усилий, оказались предводителями «партии войны», которая без их участия не имела бы никакого смысла? Словно в романе Честертона «Человек, который был четвергом». Вообще нормально, только любой мало-мальски проницательный сторонний наблюдатель немедленно бы усомнился: «А как они при таком раскладе свою личную жизнь представляют? Олег здесь, Лариса там, Алексей тоже там. А Сильвия где и с кем? Не с Антоном же?» Не рядом выходит, зная все предыдущее. Извини, Олег, если я не так сказала…

– Ничего, я понимаю. Но ведь никто же не говорил, что это – окончательный вариант. Скорее – обозначение позиций. А если кто в том же, что ты, направлении думать начнет – тоже полезно.

Ирина убрала прядь волос, упавшую на глаза.

– Согласимся, для начала сойдет. А вот отчего наш господин Кирсанов своей позиции не обозначил?

– Сильно умный. Готов поставить свой гомеостат против бутылки водки, что он раздумывает, как бы войти в специальный комплот с Удолиным. У них есть опыт совместной работы. По Агранову, – заявил Шульгин.

– Не стану спорить, – снова улыбнулась Ирина. – Второй гомеостат мне не нужен, а до ближайшего магазина за бутылкой далеко бежать… Так вы, ребята, постарайтесь, чтобы хоть сегодня каждый из диспутантов остался при своем мнении. Так всем будет лучше. Для намеченной операции – тоже.

Признаться, даже я не понял, из каких именно соображений она это сказала. Неужто придумала нечто собственное? Интересно.

Впрочем, я ведь ее тоже не во все свои замыслы посвящал…

Спираль нашей стратегической дезинформации продолжала закручиваться. На что мы и рассчитывали. Процесс должен войти в фазу саморазвития. Тогда от него будет толк.

Честно сказать, без всяких интриг я в любом случае предпочел бы отправиться в дальний поход весьма узким кругом друзей-единомышленников. На самом деле даже обычная воскресная рыбалка превратится черт знает во что, если на нее двинуться такой толпой, да еще и с женщинами!

В то же время в предвидении возможного вторжения дуггуров оставлять заведомо слабейшую часть команды на растерзание врагу – не по-нашему.

Хорошо, пусть не на «растерзание» в буквальном смысле, просто в ситуации войны и связанного с ней хаоса. Это как самому своевременно эмигрировать в теплые и мирные края, а членов своего клана оставить на оккупированной территории, выживать по способности.

В критический момент мы, конечно, примем оптимальное решение, а до того пусть все идет, как идет. И друзья выскажут свои истинные взгляды и интересы, и противодействующие силы , откуда бы они ни исходили, тем или иным образом проявятся, если вообще существуют в природе. Принципа «разделяй и властвуй» никто не отменял. У меня иногда мелькала мысль, что и Дайяна может (могла) работать в сговоре или под контролем дуггуров, и все вообще прежде непонятные события можно списать на них. Как раньше удалось пересмотреть земную историю последних полутора веков, узнав о противостоянии аггров и форзейлей.